"На острие", главы 5-6

[SimusiK]

Название: «На острие»

Автор: SimusiK

Фэндом: B2ST

Пэйринги: Чунхён/Хёнсын, Дуджун/Есоб мб…

Жанр: слэш, романтика, немного экшена, а может, и много Оо

Рейтинг: NC-17

Предупреждение: AU, ООС, жестокость, насилие, нецензурная лексика, гонки, наркотики, расследования…

От автора:

Спасибо Алине ^^ за вклад в стремление написать этот фанф.

Статус: ЗАКОНЧЕН

Описание:

«Жажда скорости. Все чувства накалены до предела. Это ощущение гонки мне никогда не выкинуть из головы. Нет, оно в самом сердце. Влечение, которое может сравниться только с единственным в мире схожим по разливающемуся огню в жилах ощущению… Как я мог не замечать этого раньше?»

Глава 5:

Когда звук сирены ещё едва слышался, никто на него не отреагировал, но Хенсын, слушавший его в течение долгого времени, распознал его сразу. Только уловив его, Хенсын начал усиленно соображать, а зацепив осечку Сухена на имени своего «босса», постарался прикинуть, какое имя больше бы подошло… Точно не Чунхен… В голове так и крутился вариант, но Хенсын никак не мог вспомнить его, а сирена тем временем становилась все громче. Единственное, что молодой прокурор мог, это кое-как составить примерный план спасения, понадеявшись, что Чунхен тоже желает сбежать и поможет его исполнить.

— Хватайте их, и бегом к машинам, — приказал Сухен своим парням и развернулся, уходя вперед, не оборачиваясь на громил, поднимающих с пола связанных Чунхена и Хенсына, которого то и дело рвало, да и в принципе он на ногах не стоял, поэтому одному из «шкафов» пришлось взять того на руки.

— Что за твою мать… — выругался мужик, очередной раз передергиваясь от вида рвотных масс Хенсына на своем костюме. Пропуская другого парня и Чунхена вперед, он поставил прокурора на пол и стянул пиджак, с отвращением откидывая его в сторону. Обернувшись, Хенсына на его месте уже не было. Поглядев по сторонам, громила обнаружил его за спиной, но сделать ничего не успел, потому что тот, что есть мочи, ударил мужчину по голове какой-то палкой, подобранной по пути. Ноги едва держали прокурора, и тот чуть не свалился на пол вслед за оседающим бандитом. Но на пол все же опустился из-за нехватки сил. Обыскав его брюки, парень нашел там то, что искал, но открыть замок не смог, потому что дрожащие руки никак не желали вставлять ключи в замок, поэтому он зажал их в кулаке и кое-как поднялся с пола.

Собравшись, Хенсын быстро, насколько мог, двинулся за Чунхеном. Молодой прокурор надеялся, что сил его хватит, чтобы провернуть такой же не хитрый маневр и с охранником Чунхена, но, к своему удивлению, он обнаружил гонщика ковыряющимся в замке ключом и, пока прокурор медленно подходил к нему, успешно его вскрывшим. Услышав шаги, Чунхен резко обернулся, замахиваясь такой же, как у Хенсына, палкой, но опустил ее, поняв, что это свой.

— Как ты? – сухо спросил Чунхен, тянясь Хенсыну и выхватывая из его трясущихся рук ключи. Пара движений, и наручники со звоном падают на пол. Однако, пока гонщик открывал замок, он ненадолго задержал взгляд на Хенсыне, словно раздумывая: «А стоит ли?», но все-таки повернул ключ.

— Нормально… вроде, — медленно протянул Хенсын, а потом оглянулся по сторонам, словно выжидая чьего-то нападения, — Нам нужно выбираться.

— И ежу, как бы, понятно… — поднял бровь Чунхен, а потом резко метнулся в сторону Хенсына, у которого вновь подкосились ноги. Гонщик поймал парня за плечи и подхватил Хенсына, помогая тому стоять, перекинул его руку через плечо, поддерживая за талию, и медленно повел к выходу. Не проронив ни слова, он прижимал парня к себе, не обращая внимания на то, что почти через каждые пару-тройку шагов его бесконечно тошнило. Казалось, Чунхена абсолютно не волновало, что кроссовки можно уже выбрасывать, а брюки замызганы не только грязью, но и рвотой его штурмана.

По ходу стритрейсер недовольно отметил, что у прокурора болезненно зеленоватый оттенок лица, обсохшие и дрожащие губы, а так же покрасневшие глаза с расширившимися от такого количества наркоты зрачками. То, что тот ещё мог хоть как-то передвигаться, говорить и даже оказался способным вырубить того бандита, было настоящим чудом, потому что любой другой на его месте уже отдал бы концы.

Потихоньку подойдя к двери, Чунхен внезапно развернулся и резко откинул Хенсына спиной к стене, прижимая того к ней всем телом. Для молодого прокурора это было очень неожиданно. Хенсын даже задержал дыхание, чувствуя, как все внутри заходится от близости гонщика, а перед глазами как назло и совершенно не вовремя стоит картинка их секса в клубе. Совершенно не вовремя у Хенсына зазвенело в ушах, и он мучительно покраснел, понимая, что все его мысли у него на лице и постепенно меняющийся взгляд гонщика тому подтверждение. Он сменил сосредоточенную маску на маску интереса и смотрел на лицо Хенсына с нескрываемым удовольствием, как отметил удивленный парень.

— Где они, черт возьми?! – прокричал Сухен, отвлекая прокурора от посторонних мыслей.

— Не волнуйся ты так, сейчас их выведут, — проговорил новый мужской голос, напомнивший Хенсыну тот самый «знакомый» голос в клубе, — Ну, или сами выбегут. Все равно выход только один.

— Босс, а если он узнает вас? – Сухен сказал это еле слышно, так, что парни за стеной одновременно перестали дышать, вслушиваясь в тихие интонации.

— Какая мне разница? Все равно им обоим не жить, и особенно Хенсыну, — равнодушно ответил ему голос, — Пара пуль в голову и об этом бесполезном прокуроришке можно будет забыть.

Хенсын нервно сглотнул, представляя себе собственную смерть от рук почти не знакомого урода.

— Почему вы доверили расследование этого дела именно этому молокососу? Хотя, и это понять можно… — ухмыльнулся громила, — Но задача-то вроде должна быть другой… Как я понял, он должен просто отводить глаза начальника прокуратуры и главного судьи? Поэтому вы сразу дали наводку о слежке? Чтобы мы вычислили и убрали его? Но парень оказался не промах, быстро разобрался что к чему.

Хенсын, услышав эти слова, едва не осел на пол, если бы не удержавший его Чунхен, до этого прислушавшийся к разговору, а теперь переведший строгий взгляд на шокированного Хенсына.

— Притормози, Сухен. Конечно, и это тоже, в основном это… но есть и другие причины. Во-первых, его просто-напросто никто там не уважает. Не просто не уважает – люто ненавидят, пусть и не показывают этого. Хоть он и прокурор, все его дела были мизерными и ничего не значащими, мы над этим постарались. Поэтому он – большая удача для нашего дела. Его пропажи никто не заметит, – человек рассмеялся.

— А что тогда во-вторых?

— А во-вторых, его не жалко, даже если у него не получится. Поэтому выбрав самого никчемного из отдела, я обеспечил себе, да и нам, в целом, весьма удобную защиту. Он «ведет» расследование – я путаю карты ему и выигрываю в итоге сам. А путать-то особо ничего и не пришлось, у него все равно не получается, поэтому теперь он просто сдохнет. И я приложу к этому все силы. Вот прямо сегодня и приложу, — воздух разрезал звук выстрела, а потом щелчок перезаряженного пистолета.

— Э… поосторожнее… — выдохнул Сухен.

— Хенсын как бельмо на глазу, — раздраженно продолжил прокурор Квон Чиён, и Хенсын был уверен в этом на все сто процентов, потому что каждый день на протяжении года слышал его голос, — Он слишком честный, слишком способный, но в то же время вспыльчивый и явный перфектционист. Таких в наше время не любят. Это его и погубит… нет, уже погубило. Так забавно было узнать тогда, что он влюбился в этого глупого гонщика без гроша в кармане и с больной мамашей на шее. Я на самом деле не ожидал, что все так обернется, но это сыграло нам на руку, ведь мы так легко смогли затащить их обоих в ловушку. Они друг друга стоят.

Чунхен так напрягся и сжал рукой лицо прокурора, что Хенсын издал тихий стон от боли, который привел гонщика в чувство, но ненадолго.

— У него осталось, кстати, совсем мало времени, потому что если не оплатить лечение в течение трех дней, ее просто вышвырнут из больницы, — Чиён внезапно рассмеялся, выпуская ещё одну пулю куда-то в воздух, — Просто идиоты из идиотов. Надо же было одному довериться триаде, а другому поверить, что в этом деле все так просто, и такое расследование досталось ему по счастливой случайности. Вот точно два сапога пара. Конченые неудачники.

В голове Хенсына внезапно прояснялась ужасная картина: причины такого количества работ гонщика, его стремления выиграть гонки и многое другое, кстати, тоже…

Когда Хенсын очнулся от своих прокурорских мыслей, Чунхена рядом уже не было. Парень с ужасом обнаружил того, перешагивающим через порог склада навстречу двум вооруженным бандитам. Не помня себя от страха, парень немедленно бросился за любимым гонщиком.

Когда Чунхен вышел из дверей, закатывая рукава и, по всей видимости, намереваясь поубивать до зубов вооруженных бандитов, которых было не меньше десятка, голыми руками, Чиён и Сухен небрежно повернули к нему свои головы.

— Какие люди! А чего один-то? – протянул Сухен и перезарядил пистолет, — Где любовничка потерял?

В ответ молчание, а Чунхен продолжал медленно идти напролом, ведомый лишь слепой яростью. Гангстеры напряглись и приготовились защищать своего босса, вытаскивая из-за пазух и прочих мест пушки разных размеров и видов.

— Не стрелять без моего приказа, — поднял руку вверх прокурор Квон.

— Эй, шлюшка прокурорская! Выходи, не прячься! — проорал довольный собой Сухен, пока не поймал испепеляющий взгляд Чунхена и не менее испепеляющий взгляд Чиёна.

— Не, ну а что…

— Заткнись, Сухен, — мягко, но так, словно он этой мягкостью может убить, проговорил прокурор и обратился к идущему к нему Чунхену.

— Не делай глупостей, твоя мать все ещё у нас в больнице, не забывай, — и Чунхен нехотя остановился, явно обдумывая, как поступить теперь, чем и хотел воспользоваться Хенсын, выглядывая из-за двери. Но парень тут же свалился на асфальт, в очередной раз выплевывая содержимое желудка, хотя там, в принципе, уже ничего и не было, кроме желудочного сока.

— Как же ты жалок, — бросил Чиён, убирая оружие и делая шаги мимо Чунхена по направлению к Хенсыну, — Даже убивать тебя расхотелось… хотя… нет, лучше сделать тебе одолжение и избавить от столь никчемной жизни.

Прокурор Квон подошел к пытающемуся подняться Хенсыну и, чуть высунув язык, пнул парня в живот, от чего тот согнулся пополам и начал задыхаться. Ещё один удар не заставил себя ждать. Следующий отправился прямо в лицо.

— Как тебе на вкус мой ботинок? Я же предупреждал тебя не лезть не в свое дело, или не предупреждал? Предупреждал или нет?! – новый удар. После серии пинков, Чиён выпрямился, поправил на себе пиджак и, рукой пригладив волосы, выдохнул, — Хотя, можешь не отвечать, мне в принципе все равно. Ты был отличным прикрытием. Спасибо. Жаль, что успел залезть, куда тебя не просили.

Прокурор Квон уж было хотел развернуться, но Хенсын внезапно схватил его за ногу, тем самым не давая двинуться с места.

— Что за?..

— Ты кое-что забыл, Чиён, — сквозь кашель, отплевываясь от крови, буквально пробулькал парень, поднимая прищуренный взгляд на опешившего прокурора.

— И что же? – с ухмылкой на лице, он стряхнул Хенсына с ноги, и тот ударился спиной об пол, но взгляда не поменял, только сильнее расплылся в улыбке.

— Следователь Юн… почему ты не сказал о нем? Почему ты не сказал о нем им? – и парень мотнул головой в сторону бандитов, наблюдавших за всей этой сценой. Прокурор помедлил, но ответил ровно, будто и не было в глазах его вспышки страха, уловленной Хенсыном, — Почему ты не сказал им, что точно знаешь, кто ведет следствие? Хотел убрать Дахе? А теперь, не говоря о Дуджуне, хочешь избавиться от Сухена? Кто ещё станет твоей жертвой, а?

— С этим тоже разберемся, как и с Юном, — прокурор попытался стряхнуть парня, но тот лишь крепче вцепился в ногу.

— Поздно разбираться… Он уже на пути сюда, потому что все, что со мной происходило, записывалось и передавалось ему. И как тебе это? – спокойствие моментально слетело с лица Чиёна, — Странно, все-таки, что эти громилы от тебя получили лишь наводку, хотя ты отлично знал, сколько нас и кто мы такие, тогда Дахе бы не стала брать меня в команду. На кого ты работаешь, Чиён? И что именно тебе нужно? Как я понимаю, Дахе уже, скорее всего, нет в живых? Можешь не отвечать, я все вижу по твоим глазам. Кто будет следующим? Думал, я сделаю за тебя всю грязную работу? Использовал меня против своих же?

Поток вопросов из уст Хенсына прервало холодное дуло пистолета, приставленное вплотную ко лбу молодого прокурора.

Чунхен, до этого относительно спокойно наблюдавший за разговором двух прокуроров, метнулся в сторону Хенсына, однако был остановлен брошенной через плечо фразой.

— Одно движение и он умрет на месте, даже попрощаться не успеете, — и прокурор повернулся к Хенсыну, — Мне кажется, или ты блефуешь?

— Кажется, Чиён, кажется. Мы можем это легко проверить. На моей машине стоит жучок, позволяющий тут же определить местонахождение объекта. А так как она все ещё тут, Дуджун точно знает, где меня искать. Ах, да… твои парни забрали мой телефон, но все наши с Чунхеном разговоры «до» были записаны… Так все-таки кого ты подставишь на этот раз, когда Дахе нет? Настолько хорошие связи, что даже ее родители не способны помешать тебе? Значит, кто-то в верхах? Неужели это…

— Заткнись, урод! – прошипел прокурор Квон, сильнее приставляя дуло ко лбу парня.

— Мне то что? Ты можешь убить меня, а вот факта, что полиция уже едет, ничего не изменит.

— Мы успеем уйти.

— Не выйдет, я уже их слышу.

— Что?..

И в этот момент шум сирены стал громче. Бандиты засуетились и стали заводить тачки для быстрого отступления.

— И это не подкупленная полиция, — Хенсын прямо посмотрел на прокурора Квона, — Теперь все по-настоящему…

— Ну, сука. Ты за все заплатишь! Я успею уйти, но твой труп останется тут в подарок следователю Юну, — и он приготовился стрелять, выпрямляя руку.

В следующую минуту случилось очень много.

Наряд полиции въехал на территорию склада, началась ожесточенная перестрелка. Офицеры повыскакивали из машин, защищаясь бронированными дверями. Сразу застрелило около пяти человек. Пострадал один полицейский, помогавший Дуджуну пробраться к Хенсыну. Сухен же бросился заводить машину, предварительно окликнув прокурора Квона, чтобы тот скорее сматывал удочки, что он, развернувшись на каблуках, и сделал. Однако пройдя пару шагов, мужчина развернулся и приготовился стрелять. Курок быстро взметнулся, нацелившись на голову Хенсына. Парень лишь зажмурился, мысленно прощаясь со всем серым миром и Чунхеном, который был единственным ярким пятном его бесцветной жизни. Но самое главное, в тот момент, когда Чиён все-таки выстрелил, Чунхен, под шумок потихоньку приближавшийся к прокурору со спины, успел заслонить собой Хенсына. Сдержанно вскрикнув и стиснув зубы, гонщик упал на колени. Пуля попала в плечо, прошла насквозь и завершила свой путь в стене за Хенсыном. Чиён, понимая, что время ушло, сплюнул на землю и убежал к подготовленной Сухеном машине.

— Чунхен?.. НЕТ! – закричал Хенсын, опомнившись и наблюдая за осевшим на колени Чунхеном и сочившейся из раны кровью. Парень бросился к нему и успел поймать гонщика, когда тот уже начал падать вперед на асфальт.

— Хенсын… — выдохнул парень.

— Чунхен, не время умирать! – в слезах ругался на стритрейсера молодой прокурор, — Тебе нужно выжить, кто тогда позаботится о твоей матери?! Ты забыл, что ещё не все гонки выиграл?! Поднимай свою задницу, нам тоже нужно уходить!

Хенсын почувствовал, как Чунхен выдохнул, и сопровождалось это чем-то вроде смешка. После чего гонщик самостоятельно отодвинулся от прокурора и, слегка поморщившись, вполне успешно, хоть и с трудом, встал на ноги, протягивая другую руку остолбеневшему Хенсыну.

— Ты… — начал было парень, но мимо его уха пролетела шальная пуля и он, насколько ему позволяло состояние, быстро поднялся и вместе с Чунхеном побежал к машине. Перед дверью водителя его снова вырвало, да и голова взорвалась очередным приступом боли, заставившим парня споткнуться, практически врезаться в дверь и сползти по ней на асфальт.

— Хенсын, тебе в таком состоянии нельзя вести машину, — Чунхен смотрел на Хенсына взглядом, в котором читалось беспокойстве не за свою жизнь, а за самого Хенсына, что немало удивило молодого прокурора.

— Ничего… мне уже намного лучше, доедем как-нибудь. Я поведу медленно, — стараясь прийти в себя после такого количества наркоты, Хенсын мотнул головой и открыл дверцу.

— Но…

— Чунхен, ты хочешь вести? В твоем-то состоянии? – и он указал на кровавую рану в плече Чунхена.

Внезапно к их машине подбежал тот самый светловолосый парень – Есоб. Его приближение не ускользнуло, однако, от Хенсына, и он встретил его уже с пистолетом в руках, который всегда лежал под сидением водителя.

— Стоять! – крикнул прокурор.

— Не стреляй, я свой!

— Ага, как же я сразу не догадался? – сухо бросил парень.

— Мне Дуджун велел кое-что тебе передать, — и на этих словах к ногам Хенсына полетел конверт, — А теперь мне нужно бежать к нему, простите.

Останавливать Есоба Хенсын не собирался, но подобрать конверт рискнул, а затем взглядом хотел попросить Чунхена сесть назад, потому что говорить уже сил не было, но увидев, что парень от потери крови сильно побледнел и еле держится на ногах, сам открыл ему дверь и тот буквально завалился на заднее сидение машины, моментально отключившись.

Хенсын же взял себя в руки и включил зажигание автомобиля, желая поскорее покинуть это треклятое место. Куда? Где живет Чунхен, Хенсын не помнил, зато есть место, путь к которому ему известен. Придется везти раненого парня к себе домой. И, наверное, это и самое безопасное сейчас место, ведь недавно переехавший Хенсын ещё не сообщал адреса в прокуратуру, а следовательно Чиён не в курсе, где их искать.

Доехав до дома, Хенсын даже парковаться не стал, просто захлопнул дверь и кое-как дотащил Чунхена до квартиры. Закинув его на кровать, парень сам быстро помылся, переоделся, покормил кота (просто высыпав не глядя корм) и приступил к Чунхену. Ещё с полчаса он обрабатывал ранение, а когда услышал мерное сопение любимого парня, решил, что все в порядке, и незаметно для себя уснул, сидя на стуле рядом с кроватью и продолжая держать в руке окровавленный бинт.

***

— Дахе? — позвал голос.

— Д-да?..

— Ты подвела меня, — равнодушный отзвук барабана перезаряженного револьвера.

— Но… я же не знала… простите меня, простите…

— Такое в наших рядах не прощается.

— Нет… Нет!

— Пока, детка, ты была отличным прикрытием. И для Сухена, и для Квона, и для меня. Но вы все скоро встретитесь. Аньё!

— Что?.. Нет!.. – и раскат выстрела.

***

Хенсын проснулся от жуткого грохота. Едва не свалившись со стула, парень побежал на звук разбитого стекла, раздавшегося из ванной. Когда он резко открыл дверь, его глазам предстала картина, отдавшаяся в сердце болезненным эхом. На месте большого, почти во всю стену зеркала остались только шурупы, когда-то его державшие. Чунхен же сидел на полу с закрытыми глазами и прижимал к груди окровавленный кулак, поддерживая его другой рукой и явно морщась от боли. Вокруг парня было полно осколков, а из-под прикрытых век текли слезы. Помимо этого, вчерашняя рана была разбережена. Кровь пропитала повязку, которую Хенсын так старательно накладывал. В груди у Хенсына сильно заныло, и от этой боли он опустился на колени, так и замирая в дверном проеме. Шум ручки, которую прокурор невольно отпустил, привлек внимание гонщика, но глаз тот все равно не открыл.

— Что тебе надо?

— Чунхен... — выдохнул парень, чувствуя, как глаза начинает неприятно щипать — прямой знак приближающихся слез. Понимание причин такого поведения со стороны Чунхена ещё сильнее сжимало сердце и мешало нормально дышать. Боль и любовь соединились вместе, позволяя, ко всему прочему, Хенсыну понять, что нужно делать дальше. Осталось только успокоить любимого парня.

— Я куплю тебе новое зеркало, не переживай ты так. А теперь оставь меня.

— Как я могу?..

— Признался в любви и теперь думаешь, что я в тебе нуждаюсь? Пошел на хуй! Чтобы духу твоего здесь не было! Ты меня заебал, сволочь! Мне не нужна ни твоя жалость, ни любовь, ничего!!! Сколько можно повторять?! — заорал парень, которого не волновало сейчас, что он в чужой квартире. Это боль. Тупая боль и ничего больше.

Как ни странно, его крик не только не испугал Хенсына, наоборот, парень опомнился и по осколкам зеркала за считаные секунды оказался рядом с Чунхеном. Хенсын не заметил, как руки и колени покрылись мелкими, но вполне глубокими ранами, из которых тут же началась сочиться кровь. Ему было все равно на ничтожную физическую боль. Душевная боль Чунхена в тысячу раз сильнее. Ещё секунда – и он уже крепко обхватил руками шею гонщика и уткнулся носом в его плечо.

-— Чунхен, все будет хорошо, все будет хорошо... — успокаивал он парня.

— Да кто ты такой?! Что ты обо мне знаешь? Как смеешь говорить, что все будет хорошо?! — заорал Чунхен и оттолкнул молодого прокурора к противоположной стене. Но столь резкое движение отозвалось в его плече, заставляя парня тяжело выдохнуть и поморщиться от боли.

Но Хенсын не сдавался. Он снова предпринял попытку обнять гонщика, за что был наказан хуком в нос. Пошла кровь, смешивающаяся с кровью Чунхена из той самой разбитой руки. Но Хенсыну сейчас было плевать на все. Он опять обнял парня, причитая и всхлипывая, но стритрейсер, к счастью, сопротивляться больше не мог. Он лишь обреченно вздохнул и положил разбитую руку на спину прокурора, позволяя тому зарыться в своей шее.

— Я помогу тебе... — прошептал Хенсын.

— Ты? Мне? Чем?.. — в голосе гонщика была боль, страдание и недоверие.

— Я поймаю их для тебя. И мы можем погасить часть долгов по содержанию твоей матери. У меня есть деньги. Не много, но они смогут оттянуть время. А ты пока выиграешь соревнование. Ты ведь сможешь, я знаю. То, что я тогда говорил — правда, Чунхен. Твое вождение, ты сам... я люблю тебя. И помогу во всем, поддержу во всем. Ты можешь ничего не отдавать взамен, даже любить меня в ответ не обязан. И жалеть мои чувства тоже не надо. Просто позволь помочь тебе ещё разок...

Гонщик застонал, а когда Хенсын поднял голову, из прикрытых глаз с новой силой струились слезы.

И тогда в первый раз в жизни Хенсын сделал что-то подобное, не скрывая своих эмоций.

Он, приподнявшись, поцеловал парня в уголок глаза, откуда стекала очередная слезинка.

Чунхен удивленно распахнул веки и какое-то время всматривался в лицо своего штурмана. Прокурора. Просто парня, совсем недавно спасшего ему жизнь.

— Я отдал тебе долг.

— Ты мне ничего и не был должен.

— Нет, я всем должен. Я всем, черт возьми, должен! – Чунхен сокрушенно прикрыл лицо руками.

— Кому всем? – прошептал Хенсын.

— Матери, Сухену, Дахе... и тебе.

— Я же сказал...

— Не спорь!

И тут Чунхен резко притянул к себе Хенсына, впиваясь в его губы требовательным поцелуем и вызывая у прокурора низкий стон. Вцепившись в волосы Хенсына, Чунхен грубо целовал парня, который в тот момент почему-то мог лишь на автомате отвечать на поцелуй. В голове Хенсына пронеслась целая туча эмоций и вопросов. Отпрянув от прокурора, Чунхен заглянул ему в глаза… как-то так, будто на той самой фотографии… а потом снова поцеловал, но уже мягче, словно извиняясь за свое прошлое поведение. Так думалось Хенсыну. Странно, что практически дождавшись ответа от гонщика, он мог лишь в мыслях рассуждать о причинах его поведения, запоздало реагируя на ласки. Это не ускользнуло от Чунхена.

— О чем ты думаешь?

— Почему?..

— Потому что я так хочу.

— Но…

— Хенсын, давай не будем все усложнять.

— Но… как же…

— Тебе мало? – и Чунхен снова поцеловал Хенсына, да так, что сердце у прокурора ушло в пятки.

— Я не хочу жалости к моим чувствам… Как и ты не хочешь жалости к себе, — когда Чунхен оторвался, выдавил из себя Хенсын, едва сдерживая желание вновь прильнуть к губам гонщика, при том, что сидели они близко друг к другу. Хенсын весьма удобно устроился между разведенных коленей Чунхена, сидя к нему практически вплотную и чувствуя его дыхание на своем лице.

— По-твоему, я похож на человека, который будет жалеть, когда сам ненавидит это чувство?! – горько спросил Чунхен.

— Тогда что…

Но Чунхену надоело разговаривать, и он просто накрыл губами губы Хенсына, вторгаясь в его рот горячим языком. Гонщик задал бешеную скорость и ритм, целуя Хенсына так, что последний уже спустя минуту почувствовал, как ему не хватает не воздуха. Чунхен схватил парня за воротник и приблизил его настолько, чтобы между ними не осталось даже миллиметра расстояния.

Проводя языком по зубам, покусывая губы, гонщик очень долго не мог оторваться от Хенсына. Спустя какое-то время, ощущая знакомый жар в теле и нарастающее желание, Хенсын попытался отодвинуться от Чунхена, но парень лишь привстал на колени, мешая штурману, однако не удержался и завалил из обоих на холодный пол ванной комнаты. Испугавшись, что Хенсын мог пораниться (а Чунхен-то в падении оказался сверху), парень ненадолго оторвался, но, решив, что все в порядке, с новой силой принялся исследовать рот молодого прокурора, а так же его шею, лицо, уши, проводя по ним языком, покусывая и не обращая внимания на слабые попытки Хенсына вырваться.

Причин не желать близости у прокурора было не много, но они казались слишком весомыми: ранение Чунхена, тяжелое душевное состояние парня в данный момент. Забота о гонщике для Хенсына значила очень много, потому что это единственное, что по-настоящему мог дать ему прокурор. Да и собственное здоровье сейчас оставляло желать лучшего. Рассудок во все горло кричал остановиться, но предпочтительнее оказался тихий шепот сердца: «Люби, просто люби. Вам обоим это сейчас нужно».

Множество мыслей в голове Хенсына внезапно заняла только одна: «Я-то его люблю… Но… Если Чунхен меня не любит, если я ему не нравлюсь, зачем он все это сейчас делает? Именно тогда, когда ему так тяжело, почему он так поступает? Это очередная игра?» Но тот же тихий голос сказал ему не рыпаться, сказал принять все, как есть, и не копаться в причинах. Любить. Просто любить.

Поэтому Хенсын рискнул обнять гонщика, целомудренно положив руки ему на спину. Правда, после нескольких страстных поцелуев, они перекочевали под рубашку, которую Хенсын вчера так долго одевал на Чунхена. А ещё спустя какое-то время, Хенсын уже помогал снимать с себя ненужную футболку, по пути избавляя от нее и гонщика. Раз. Два. Три. И Хенсын почувствовал прикосновение оголенного живота стритрейсера к своему, что в несколько раз усилило и так невероятное возбуждение.

Пол, засыпанный осколками, не самое лучшее место для занятий сексом, так показалось Чунхену, поэтому схватив молодого прокурора за руку, парень повел его в комнату. Хенсын молча следовал за ним. Там стритрейсер уложил на кровать, нависая над ним. Рука. Боль. Чунхен поморщился, но все же наклонился за поцелуем…

— Но как же… твоя рука?.. – обеспокоенный голос был чуть хрипловатым.

— Переживу...

И Чунхен, в обход жаждущим продолжения губам, поцеловал сначала левый, а потом правый сосок Хенсына, покусывая его и втягивая в себя. Тихий стон Хенсына выдал гонщику все его чувства, поэтому парень вновь поцеловал молодого прокурора в губы. Пара движений. Заминка. Ещё пара движений, и Хенсын полностью освобожден от одежды. Как и сам Чунхен.

Лежа рядом, они на какое-то время остановились, заглядывая в глаза, не целуясь и не даря друг другу даже самые невинные ласки. Просто лежали рядом, обвивая тела любовника руками. Утопая в карих глазах, Хенсын остро почувствовал, как когда-то в один момент их руки связала невидимая нить судьбы… Нет, это была не просто нить, а наручники, насмерть сковавшие их, не давая покинуть друг друга ни на секунду. И это было так давно… А вспомнил это он только сейчас. «Так вот что значило то неясное ощущение?..»

Время шло, а они все лежали… Взгляд Чунхена был таким же, как на фотографии, таким же, как и в первую, даже во вторую гонку, но и другим… мягче… Он смотрел на Хенсына гораздо теплее, чем раньше. «Неужели?..»

Но додумать самое важное молодому прокурору не дали, потому что очередной поцелуй, полностью отнявший возможность дышать и мыслить, не оставил другого выбора, как подчиниться силе гонщика. Буквально на несколько секунд разорвав поцелуй, Чунхен облизал два пальца, а потом снова накрыл губами губы штурмана. И больше Чунхен от губ Хенсына практически не отрывался. До самого конца.

Через несколько секунд мучительного ожидания, Хенсын почувствовал, как сначала один, а потом и второй палец Чунхена входит в него. Инстинктивно сжавшись, он замер. Не целовал, не двигался, не дышал. Чунхен же только глубже вогнал пальцы, растягивая любовника. Когда Хенсын вскрикнул, гонщик, до этого просто прижимавшийся к губам парня, смог попасть языком внутрь, в очередной раз страстно целуя и стараясь увести мысли прокурора от болезненных ощущений. Двигая пальцами внутри Хенсына, Чунхен то входил сильнее, то, наоборот, вытаскивал их, выводя круги по тугому колечку мышц, словно дразня и лишь сильнее распаляя желание парня, ещё и периодически проходился рукой по напряженному члену.

Просто лежать и получать удовольствие Хенсын не очень хотел, поэтому пока Чунхен растягивал его, как только болезненные ощущения притупились, он взял в свою руку член гонщика. Водя по нему рукой от основания к головке, Хенсын стимулировал возбуждение парня, а через какое-то время добился приглушенного стона. Голова парня уткнулась в плечо молодого прокурора, здоровая рука остановилась, а потом и вовсе переместилась на руку Хенсына, убирая ее.

— Перестань…

— Но я же…

— Думаю, ты не захочешь, чтобы я кончил раньше времени.

— О…

И гонщик, находясь на пике, вошел в Хенсына без предупреждения. Хорошо хоть растянул, иначе бы прокурору было бы гораздо хуже. Но почему-то боль понравилась Хенсыну, отдаваясь в его сердце эхом прошлых событий. То же было и с Чунхеном. Это отражалось в его глазах, отчего Хенсыну захотелось плакать. Да, их близость сегодня была чем-то вроде забытья. В прошлый раз игра, теперь страдания, что будет в следующий раз?

«Надеюсь, любовь…»

— Да, Чунхен… да… — стонал Хенсын, когда Чунхен ни на минуту не останавливаясь, вбивался в Хенсына, делая это жестко и грубо. Не останавливаясь до самого конца. Пока оба не упали на кровать. Без сил. Не как в прошлый раз.

А Хенсын надеялся, что им больше никогда не придется так спасаться от боли. Клин клином вышибают. Да, это помогает. Более сильная боль, сопровождаемая ещё и наслаждением, доставляя в итоге невероятное удовольствие, заглушала рану в сердце. Они есть друг у друга. Хотя бы сегодня.

Глава 6:

Вглядываясь в ночное небо, Хенсын думал обо всем, что случилось за последнее время. Об учебе на прокурора, работе в прокуратуре, деле, которое не сказать, что удачно или неудачно, подвернулось Хенсыну, и о Чунхене… о своей такой быстрой любви к нему. Влюбиться не в кого-то, а в холодного гонщика, не давшего ему ни разу ни одной даже самой маленькой надежды на взаимные чувства, и мало того – являющегося непосредственным объектом расследования.

Но так ли это? На самом деле нет никакого ответа со стороны Чунхена? Проворачивая в голове недавнюю сцену, когда Чунхен бросился защищать молодого прокурора от пули, Хенсын приходил к мысли, что все не так просто. Правда, тут же отгонял ее, ссылаясь, по его мнению, на более правдоподобный вариант – Чунхен просто отдавал долг, тот самый, который возник в момент спасения жизни Хенсыном самого Чунхена. Все остальное просто игра.

К слову, этот самый объект, положив здоровую руку на глаза, спал сейчас на кровати Хенсына. После их откровенного и совершенно невозможного секса из-за травмы парень очень быстро вырубился. Секса… С него прошло уже больше 3 часов, а Хенсын до сих пор не понял, что же это было на самом деле. Да и было ли? Судя по сопению спящего парня напротив Хенсына, было… Все-таки было. Но так сумбурно и неожиданно все случилось, что Хенсын даже не успел прекратить это, отдаваясь нахлынувшим чувствам. Вспоминая поведение Чунхена, становилось совершенно не ясно, почему он так себя ведет. Ну, любить точно не может, это факт, выведенный из противоречий и поступков гонщика, так что, скорее всего, это было обычное утешение. Нет, жалости стритрейсер не хотел, а вот успокоиться ему было надо. Вот и успокоился.

«Что ж, Хенсын, ты опять стал частью его игры», — но сердце почему-то не было против.

Этот человек, Ён Чунхен, ставил молодого прокурора в тупик. Столько времени быть словно кусок мрамора – красивый, но безумно холодный. Вести себя словно до Хенсына ему и дела нет, а порой открыто его ненавидеть. А ведь прокурор помнил об обещании, данном гонщику, и даже нескольких. Первое, самое глупое, но его Хенсын хотел больше всего – Чунхен должен врезать ему. Да, это сейчас было бы очень кстати. А второе, — уйти. Да, Хенсын должен будет оставить гонщика в покое, как только они разберутся с триадой и Квоном, как только жизнь Чунхена будет вне опасности. Но разве так легко выполнить столь тяжелое для сердца обещание? Но придется. Хенсын всегда держит слово. Да и Чунхену без надоедливого штурмана станет намного легче. Верно.

Но в то же время после случившегося в ванной Чунхен уже не кажется таким уж холодным, хотя и остается жуткой головоломкой. Скорее всего, холодность — внешняя маска, помогающая, как он говорил, не сближаться с людьми. Потому что гонщик боялся душевных ран и боли. А Хенсын был именно тем, кто раздражал в нем эти чувства. Опять все тот же выход… в итоге придется уйти. Правда сейчас Хенсын даже не представлял, как ему вести себя, когда Чунхен проснется. Это было очень тяжело – представлять реакцию стритрейсера поутру. Осудит? Забудет? Не подаст виду? Ответит?..

Тяжело вздохнув, Хенсын поднялся с пола рядом с кроватью, на котором все это время сидел и поплелся на кухню. Время заняться более важным делом, чем самобичевание и жалость к себе. Вскипятив чайник и заварив растворимый кофе, — единственное, что осталось, ведь Хенсына не было дома несколько дней, и сходить в магазин он никак не мог, молодой прокурор, присев на стул за кухонный стол, подвинул к себе и открыл ту самую папку с надписью «На острие».

За время расследования она пополнилась и располнела, но Хенсыну подумалось, что большая заслуга в этом не его, а следователя Юна. Дуджун вообще оказался необыкновенно способным, хоть и слегка несобранным следователем. Его заслуга в спасении и гонщика, и Хенсына. Он занимался слежкой, в то время как Хенсын решал, нравиться ему гонщик или нет, пил, занимался сексом. И он, судя по всему, завербовал того белобрысого паренька, Есоба. Следователь Юн поистине достоин занимать прокурорское кресло, в отличие от самого Хенсына все это время ходившего… Да, верно. Практически как название дела – по лезвию ножа, не зная, что ещё ему подсунет судьба и работа.

Друг… Нет, они с Квоном никогда не дружили, но как своего сонбэ, Хенсын уважал прокурора. Ну а в итоге старший оказался в первых рядах за голову молодого прокурора и все лишь потому, что Хенсын имеет какие-то баснословные положительные качества и заслуги. И оказывается, что чуть ли не все в округе желают убить его любым доступным способом. А предполагаемый враг оказался невинной жертвой всех этих дрязг. Ещё один человек – темная лошадка, о которой, что бы знать наверняка, лучше справиться у Дуджуна с утра. Во всяком, на это можно надеяться… Кстати…

Хенсын взял со стола небольшой конверт, который ему вчера передал следователь Юн через Есоба. Повертев его в руках, Хенсын не был уверен, что хочет открыть его, да и не был уверен, что может найти в нем. Тонкий конверт, судя по всему, содержал в себе что-то вроде записки или фотографии. Но все же решившись, молодой прокурор оторвал верх и обнаружил там ни то и ни другое. Это была открытка, на которой каллиграфическим шрифтом была выгравирована позолоченная надпись: «Приглашение». Внутри же красовалась дата, время и место события, являющегося ни чем иным как приглашением на какую-то гонку, название которой молодой прокурор прочитать не удосужился. Все равно приглашение было адресовано Чунхену.

«Зачем, интересно? То, что он выиграл все гонки, понятно, но зачем приглашение-то присылать? И, видимо, это из его дома. Следователь Юн и там побывал…» — Хенсын отложил конверт и опустил голову на руки, сокрушенно мотая головой из стороны в сторону, стараясь прийти в себя и подумать.

…Из его короткого разговора с Квоном выходит, что за всем стоит кто-то очень высокопоставленный, скорее всего чиновник или хотя бы судья. И это точно не родители Дахе, как можно было подумать в начале, потому что тогда ее бы не убили, а она сейчас точно мертва, в этом сомневаться не приходится. Квон не нужны лишние люди. Тогда кто? В деле на данный момент замешаны или были замешаны: Сухен, Дахе, Чунхен, сам Хенсын, прокурор Квон, полиция под началом того же Квона… Интересно, а кто ему разрешил и ей пользоваться? Неужели?.. Получается, если Квон уберет и Сухена, то останется один плюс тот неизвестный главарь. Но Сухена могут и не тронуть. Главарь вполне мог бы убить Квона, но скорее всего у прокурора есть что-то, не позволяющее тому так быстро разобраться с ним. Что-то очень серьезное. Кто же это? Кто?

Самое ужасное, что сам Хенсын тогда блефовал, причем по-страшному. Никакие разговоры не записывались, а что именно сумел узнать Дуджун, молодой прокурор даже не знал. Но с другой стороны, его ложь позволила Чиёну сделать несколько ошибок: Хенсын сейчас знает наверняка, что Дахе мертва; Сухен точно слышал, что его могут убрать, так что преданность в любом случае пошатнется. Правда насчет жучка Хенсын не врал, он сам поставил его к себе в машину на всякий случай, вот Дуджун и смог найти их в порту. Один телефон у него забрали, но, слава богу, был запасной, на который он переслал кое-какие данные и фотки с гонок.

«Думай, Хенсын, думай» — сам себя подгонял прокурор, — Нет, так не пойдет! Нужно как-то все систематизировать».

И Хенсын достал из шкафчика бумагу, несколько цветных маркеров, линейку и замазку. Опустившись на кухонный пол, молодой прокурор какое-то время раскладывал на нем бумагу. В течение следующих 15 минут он усиленно рисовал какие-то значки, линии, писал имена и заметки. В итоге, поднявшись и оглядев свою работу, Хенсын увидел перед собой пирамиду из событий и имен, которые произошли или должны были произойти. Три гонки, клуб, убежище в порту, люди, которых он успел запомнить. От самого мелкого прихвостня, до обозначенного вопросительным знаком главаря в вершине. Рядом с ним красовался небольшой список имен, которые предположительно могут оказаться верными: Ким Хичоль, Чхве Сынхен, в криминальных кругах более известный как Топ, и, наконец, У Чжихо, так же приобретший имя Зико. Все трое имели дела с наркотиками и все трое знали прокурора Квона. Наиболее подходящим, если судить по тесноте общения, был Ким Хичоль. Но в данный момент, как знал Хенсын, мужчина прибывал в Штатах. Да и он был не настолько влиятельным в «чистых» кругах, чтобы его боялась Дахе и особенно ее семья, которая была выше Хичоля по статусу. Значит, скорее всего, его кандидатура отметается. Хенсын не могу вспомнить точно, но ему казалось, что он видел Топа на гонках, хотя это могло быть и не так.

«Если это Сынхен… то…» — но мысли Хенсына были прерваны вошедшим на кухню гонщиком. Чунхен сначала округлил глаза, удивленно рассматривая распластавшегося по полу Хенсына, практически дословно записывающего все свои размышления. Его серьезный и отрешенный взгляд заставил Чунхена криво улыбнуться и присесть рядом с прокурором на корточки.

— Что это?

— Работаю я, не видишь, что ли? – смущенно опустил голову Хенсын, понимая, что выглядит странновато, учитывая, что вся кухня разложена картами и пометками, и это не считая основной пирамиды.

— Рисуешь, то есть? В детстве не наигрался? До сих пор интересуют пирамидки? Чего не раскрасил-то? Может, помочь тебе?– ехидно закидал его колкими вопросами гонщик, оглядываясь и внимательно всматриваясь в некоторые записи прокурора.

— Чунхен, как твоя рука? – перевел тему Хенсын, надеясь, что гонщик перестанет его доставать.

— А должны быть проблемы?

— Чунхен! – не выдержал молодой прокурор.

— Что опять?

— Почему ты так себя ведешь? Скучно? Иди книжку почитай или в Интернете посиди, компьютер в комнате. Но не мешай мне, ладно? – ругался молодой прокурор, поднимаясь из положения «лежа на животе» в положение «сидя руки-в-боки».

— Посмотрите, какие мы серьезные и занятые, а я, может, помочь тебе хотел, — Хенсын выронил ручку.

— Что, прости? Значит, это теперь так называется? Помощь?! – негодовал Хенсын, глядя в прищуренные глаза любимого гонщика и понимая, что ему вообще все равно на его слова, потому что истерика Хенсына его откровенно забавляет.

— Скорее всего, главарь Сынхен, — кинул как бы между прочим Чунхен.

— Что? – не понял Хенсын.

— Я говорю, что главарь – Чхве Сынхен, вот что. И рот прикрой, муха залетит.

— С чего ты взял?

— Я слышал, как Дахе… — гонщик сделал паузу и вздохнул, — Как Дахе разговаривала с ним по телефону.

— Громкая связь? – скептически поднял бровь Хенсын.

— Нет, умник, она сама рассказала потом.

— С чего бы ей это делать? – продолжил сомневаться молодой прокурор, на что Чунхен сжал кулаки и закатил глаза, но все же ответил.

— Ну, не совсем рассказала. Тогда был мой первый день в их команде. Я зашел в ее кабинет, а она как раз с кем-то разговаривала и называла его по фамилии. Когда же увидела меня, сразу же попрощалась, а мне отмахнулась, что это был ее босс и по совместительству организатор гонок.

— И фамилия была?..

— Чхве. Это точно.

— А людей с этой фамилией в Корее всего один, да и того, по счастливой случайности, зовут Сынхен, — Хенсыну захотелось поиздеваться над гонщиком.

— Как хочешь, — Чунхен пожал плечами и поднялся на ноги.

— Ладно-ладно, я пошутил. Но пока все равно нет доказательств. Но я буду иметь в виду. Спасибо.

— Больно надо, — гонщик все равно развернулся и уже направился в другую комнату.

— Когда мы поедем к твоей матери? – ничего умнее Хенсын не смог придумать.

— Зачем это? – от Чунхена повеяло холодом.

— Ну… я же говорил… я оплачу часть долга, чтобы ее не…

— Замолкни! Я, кажется, уже давал тебе понять, что не возьму денег и не приму такую помощь ни от кого и тем более от тебя.

— Чунхен! – Хенсын выпрямился.

— Я сказал, нет.

— Прекрати! Зачем эта идиотская гордость? Ты же сам понимаешь, что ещё чуть-чуть и ее выкинут из больницы! Зачем опять делать вид, что ты очень крутой?! Я не пытаюсь тебя жалеть, но ты знаешь причину, по которой я хочу помочь, так что же мешает? Это моя любовь и мое желание, просто прими их, я не заставляю тебя отвечать мне или чувствовать себя виноватым. Не любишь – не надо, но хоть позволь заботиться о тебе, если есть такая возможность! Да и странное у тебя понятие «едва»… — последнее прокурор смущенно пробубнил себе под нос.

Поток слов Хенсына был прерван хлопнувшей входной дверью. То есть, пока Хенсын надрывался и пытался достучаться до Чунхена, он, в свою очередь, плюнув на прокурора, преспокойно одел кроссовки и ушел. Причем куда?..

— Чунхен… — выдохнул Хенсын и сорвался с места, на ходу надевая обувь и хватая с полок телефон, кошелек и ключи.

Выбежав на улицу, он остановился, как вкопанный, наблюдая хмурящегося Чунхена, облокотившимся на капот старенькой Хендай Хенсына. Парень держал руки в карманах, а сам Хенсын только заметил, что гонщик вполне уверенно управляет рукой, хоть и видно, что ему все ещё больно. Пять минут назад на кухне он очень даже успешно хлопнул дверью, используя как раз эту самую правую руку. Левая рука тоже пострадала, хоть и меньше. Да, больше в ванной у Хенсына зеркала нету.

— Что… это значит?

— Кажется, ты хотел куда-то ехать. Или уже передумал? Мы вполне можем вернуться… — с виду спокойный голос оставался ледяным, а глаза колкими. Чунхен выпрямился и сделал пару шагов от машины.

— А разве ещё не рано? – искренне удивился молодой прокурор, осматривая свои карманы в поисках телефона, чтобы посмотреть время. Рассеянно пошарив в джинсах, Хенсын выудил оттуда практически разряженный телефон, на что разочарованно закатил глаза и обреченно выдохнул. Ну откуда же взяться зарядке, если его больше суток дома не было, а ещё сутки он просто не мог вспомнить о важном атрибуте своей жизни. Конечно. Хенсын вырубил его, чтобы на экстренный звонок, если он понадобиться, зарядка все же осталась.

— Уже 11 часов утра, вообще-то. Ты совсем заигрался, раз за временем не следил? – Чунхен вдруг рассмеялся. – Вроде прокурор, а как маленький ребенок.

Смех гонщика заставил Хенсына как-то удовлетворенно улыбнуться в ответ и быстрым шагом пройти к машине, садясь за руль. Естественно Чунхен не выглядел довольным, усаживаясь в пассажирское кресло.

— Я тоже вполне мог бы вести… — протянул гонщик.

— Извини, но в данном случае это невозможно. Твоя рука…

— Да знаю, знаю, — отрезал Чунхен.

***

По пути к больнице, Чунхен молчал, поджав губы. Проходя по стоянке к главному входу, пересекая большой холл по направлению к ресепшену, на котором производилась оплата, Чунхен не проронил ни слова. Хенсыну оставалось лишь следовать за ним и не отставать. Мысль о том, что гонщик все-таки согласился принять его помощь, грела, хоть и в то же время давала понять (или думать), что все это лишь от безысходности, а не теплого отношения к самому Хенсыну. Он просто понимает, что иначе никак.

Подойдя к столу, за которым за компьютерами сидели девушки, Чунхен нехотя обратился к какой-то брюнетке, нервно постукивая по столешнице.

— Миён… — к удивлению Хенсына, он назвал ее по имени.

— А, это ты, Чунхен… — она подняла взгляд. — Неужели все-таки нашел деньги? – девушка скептически оглядела обоих парней.

— Что-то вроде того, — сердито кинул гонщик, отходя в сторону и молча освобождая место Хенсыну.

— А чего такой потрепанный-то? – она оценивающе посмотрела на Чунхена, — Опять вляпался в какую-нибудь историю?

Чунхен проигнорировал ее слова, прислоняясь к стене рядом с большим аквариумом. Хенсын едва подавил улыбку, провожая его взглядом, но спохватился, встретив внимательный взгляд Миён.

— Здравствуйте… э…

— Миён. Просто зови по имени, раз ты друг Чунхена, — доброжелательно, но сухо поправила девушка, — А ты?

— Чан Хенсын. Про… — он осекся. — Просто друг Чунхена.

— Приятно познакомиться, но я вообще с детства его знаю, так что ты никак не можешь быть просто другом, — девушка многозначительно вскинула брови, на что Хенсын едва воздухом не подавился и с какой-то опаской перевел взгляд на гонщика, которому их разговор, судя по всему, был по барабану. Он только устало прикрыл глаза и ждал.

— Э… хорошо Миён. Вот карта. Переведите, пожалуйста, всю сумму в счет уплаты части больничных долгов.

Девушка слегка удивленно взяла из рук Хенсына карту и углубилась в компьютер. Наманикюренные ноготки быстро летали по клавиатуре. Уже через минуту Хенсына попросили ввести пин-код, оставить контакты и подписать несколько бумаг.

— Большое спасибо, — поблагодарил Хенсын, забирая из рук Миён чек и накладную. Сумма гласила 10,000,000 вон.

— Тебе спасибо, — улыбнулась в ответ девушка, переводя на оживившегося Чунхена сердитый взгляд. — Странно, правда, что он позволил тебе это сделать. Видимо, понял, наконец, что положение серьезное. Ты друга благодарить не собираешься? – обратилась она уже к гонщику, — Ну конечно нет, о чем это я? Ты у нас слишком крут для этого.

— Миён, не надо… — попытался прервать ее Хенсын.

— Почему это? Он вечно где-то пропадает. В больнице последний раз был месяц назад. И в тот раз принес жалкие гроши, которых даже неделю оплатить не хватает…

— Да ты же ничего не знаешь!.. – вспылил Хенсын, чувствую острую нужду в защите гонщика, который и так настрадался.

— Может, я и не знаю, как ты говоришь, многого. Но зато знаю на сто процентов одно – если не погасить в течение недели оставшуюся сумму долга, мать Чунхена выпрут из больницы, будь она хоть десять раз при смерти, — Миён сердито уперлась руками в бока и испепеляюще смотрела на гонщика, который от ее слов сжал руки в кулаки.

— Знаю я, Миён, знаю. Отвали уже, а? Все знаю без тебя. Я достану оставшуюся сумму, — раздраженно, но и как-то безнадежно, кинул Чунхен и, не оборачиваясь, быстрым шагом направился вдоль по коридору к лестнице, ведущей на отделения.

— Всегда такой гордый! – зло всплеснула руками девушка и опустилась обратно в рабочее кресло.

— Эм… Миён… — Хенсын после паузы рискнул окликнуть девушку.

— Чего ещё?

— Не знаешь, куда он пошел?

— К матери в палату, наверное, — фыркнула Миён.

— А где эта самая палата? – не унимался молодой прокурор.

— 5 этаж, палата номер 15. Отделение интенсивной терапии. Ещё что-то? – она выжидающе посмотрела на Хенсына.

— Нет. Спасибо, — и он развернулся к лестнице.

В принципе, подниматься и смотреть на страдания матери и самого Чунхена, тем самым вызывая неприязнь последнего, Хенсыну не хотелось, но молодой прокурор отчетливо видел, как гонщик, уходя, схватился за больную руку, а это значит, что рана все ещё дает о себе знать. Нужно ехать домой и менять повязку. Потому что в больнице это делать категорически нельзя. Иначе придется объяснять врачам, откуда у парня огнестрельная рана, выдать себя, как прокурора. Там и до полиции не далеко, и, следовательно, до обнаружения Чиёном.

«Надо ещё Дуджуну позвонить и обменяться полезной информацией, если она, конечно, имеется», – думал Хенсын, подходя к двери со значком с цифрой 15 и опуская руку на дверную ручку.

Верхняя часть двери была прозрачной, и Хенсын смог разглядеть, что в одноместной палате с выкрашенными в естественный для больницы белый цвет возле кровати сидит сам Чунхен. А на ней самой без сознания и с различными трубками, обвивающими руки и лицо, лежит его мать.

С первого взгляда прокурору стало ясно, что эта больная женщина в свои лучшие годы была очень красива. Правильные черты лица, когда-то яркие каштановые волосы. Очень многое она передала своему сыну, это Хенсын тоже видел. Жаль только, он не мог проверить, кому гонщик обязан своими бездонными карими глазами. Ведь ее веки были закрыты. Сейчас с возрастом частично потухшие черты перемежалась с болезненностью. Бледное лицо и губы, синяки под глазами и общая худоба на почве длительного не самостоятельного питания. Тяжелое заболевание брало свое, как ни крути. Но она выглядела и вполне умиротворенно, будто спала. Скорее всего, это из-за сидящего рядом сына, опустившего голову на ее кровать и крепко державшего ее за руку. Резкий гонщик будто превратился в мягкого страдающего паренька, который умеет любить и заботиться, а не только говорить колкости.

Хенсын резко шагнул в сторону, когда Чунхен повернул голову в его сторону на тихий скрип двери. Он и сам не знал, почему так быстро убежал оттуда. Он – прокурор. Он – взрослый человек, а поступил сейчас, как ребенок.

Достигнув пустынного дальнего холла с диванчиками и кулером, молодой прокурор остановился отдышаться, все-таки нехило пробежался. Но так странно чувствовать страх из-за таких вещей… как в школе, только страшнее… Хотя… это был не совсем страх. Хенсын просто изначально не хотел мешать идиллии «мать-сын». Войти, дать о себе знать или даже просто смотреть на них, означало вмешаться в молчаливую скорбь парня по больной матери. Вклиниться в болезненный мир Чунхена, который он так старательно пытался от всех скрыть. Поэтому Хенсын сбежал, едва появилась такая опасность. Поэтому решил остаться в холле, пока парень не сможет оставить свою мать. Лучше использовать это время для важных вещей, например, позвонить Дуджуну. Достав из кармана телефон, Хенсын нажал на кнопку включения и стал ждать, когда кончаться все эти бессмысленные заставки. Но связи практически не было, надо искать место, где лучше ловит…

Прокурор был уверен, что гонщик не побежит за ним, поэтому шокировано замер, когда на его талию легли чьи-то руки. Сделав пару шагов к окну, Хенсын остановился, чувствуя, как талию обвивают его руки; его губы нежно касаются его шеи; его частое дыхание заставляет сердце ускорить свой ритм.

«Чунхен все-таки вышел за мной».

Такими были мысли молодого прокурора. Этот парень, его любимый гонщик, только что оставил свою мать и пришел сюда, в холл к Хенсыну, когда на самом деле должен был быть рядом с ней. И сейчас обнимает, не смотря на то, что в любой момент тут может пройти какой-нибудь врач или медсестра.

— Спасибо… — тихо выдохнул Чунхен на ухо Хенсыну.

— З-за что?

— Просто: спасибо, — он только крепче прижал к себе прокурора, зарываясь носом в его волосы. – Сложно объяснить, но обычно я никогда никому не говорю такого. Не извиняюсь, не прошу и не благодарю. Ты единственный человек, которому мне захотелось это сказать.

— Чун…

— Дай мне договорить, Хенсын, — в голосе было что-то, заставившее Хенсына замолчать, — Спасибо тебе за то, что ты помог мне и не раз: с машиной, с гонками и сейчас с матерью. В конце концов, ты спас мне жизнь…

— Я ничего такого не… — начал было спорить Хенсын, не считавший свои заслуги такими выдающимися. Просто так он выражал свои чувства к гонщику. На него ему не было жалко ни денег, ни машины, ни жизни. Отчасти это была призрачная надежда на взаимность.

— Хенсын! Дай уже сказать, а? — Чунхен был серьезен.

— Молчу…

— Прости меня…

— ЧТО?! – Хенсын от такого неожиданного заявления резко развернулся и попытался заглянуть в глаза Чунхена, чтобы понять, шутит ли он. Но не смог. Первый раз в жизни гонщик отвел взгляд.

— Что слышал! – все-таки съязвил он, но было видно, что ему тяжело, поэтому Хенсын снова замолчал. Но надолго ли, раз Чунхен так странно себя ведет и говорит такие шокирующие вещи. Совсем не в его стиле. — Просто… прости меня за то, что я говорил тебе раньше. Возможно, я сделал тебе больно своими словами… Но ты не бросил, не предал, не отвернулся и не посмеялся. Наоборот, сколько бы я ни пытался тебя оттолкнуть, Хенсын, ты все ещё рядом. Так навязчиво и нагло, что я даже в шоке. Но в то же время…

Звонок. Звонок. Звонок… Договорить гонщику не дал звонок мобильного.

— Хенсын, сними трубку.

— Эм… да… — будто отмер молодой прокурор.

Хенсын нажал на кнопку и взглянул на дисплей телефона, который до этого держал в руке. На небольшом экране высветилось «Скрытый номер».

«Кто же это может быть?» — настороженно вскинул брови Хенсын и не ошибся.

— Ну, здравствуй, Хенсын.

— Чиён? – сухо уточнил Хенсын, прекрасно узнав голос прокурора. На лице гонщика тут же появилось удивление, смешанное с изрядным количеством злости. – Чего же тебе нужно?

— Мне? Ну, ты мне не нужен точно. Бесполезные вещи меня не интересуют.

— Очень смешно.

— Передай трубку Чунхену, он же рядом, да? Сомневаюсь, что ты смог отпустить от себя свою «большую и чистую» любовь, — Чиён так неприятно рассмеялся, что Хенсыну пришлось отодвинуть динамик от уха.

— Зачем? – грубо уточнил молодой прокурор, вновь прикладываясь к телефону.

— Не твое дело.

— Мое, он мне все равно потом расскажет.

— О, уже успели так сблизиться? Похвально, конечно, но недолго вам радоваться жизни. Как и Дуджуну с Есобом, этим маленьким предателем. Смотрю, нынче «любовь» правит миром, — ехидно проговорил прокурор Квон.

Тут Хенсына бросило в жар. Чиён узнал о них обоих. Точнее о Есобе, потому что Дуджуна он назначил в помощники Хенсыну сам, а вот паренька надо было вычислить. Значит, сумел.

— Не твое дело. Так что тебе надо?

— Есть предложение к нашему гонщику. Сомневаюсь, что ты сможешь ответить за него.

Хоть Хенсыну это и не понравилось, но трубку Чунхену передать пришлось. Гонщик, до этого напряженно сложивший руки и стоявший рядом, прищурив взгляд, приложил его к уху и внимательно слушал, что говорил Чиён. Ни разу не перебил его, лишь периодически отвечал «да» или «нет».

— … Я понял, подумаю, — и Чунхен отключился.

— О чем он говорил? – настойчиво уточнил Хенсын.

— Какая тебе разница? – кинул гонщик.

— Чунхен!

— Сегодня рано утром будет «Туманная гонка», — глаза прокурора приобрели размер блюдец, но Чунхен, как ни в чем не бывало, продолжил, — Он сказал, что прислал приглашение на нее, но из-за того, что я не у себя, был не уверен, что я его получил.

— Оно было в том конверте, что передал Есоб, — медленно проговорил Хенсын, вспоминая, как утром вертел его в руках.

— Ясно, так вот он уточнил, буду ли я участвовать…

— И ты ответил, что подумаешь?..

— Да, но лишь потому, что не хотел сразу соглашаться.

— Значит, ты хочешь участвовать?

— Конечно…

— НЕТ!

— Но…

— Нет, и все тут! Ты хоть представляешь себе, как это опасно! Да и рука твоя ещё не до конца выздоровела! Или считаешь, что огнестрельное ранение по тяжести уступает царапине?! Это же самоубийство! Тем более «Туманная гонка», — Хенсын упрямо сложил руки на груди и сердито смотрел на гонщика. С минуту они пилили друг друга взглядами, а потом Чунхен вдруг спросил:

— Откуда ты знаешь, что это такое?

— Ну, я самообразовывался, — пожал плечами Хенсын.

— Само… что? – ухмыльнулся гонщик.

— Читал инфу о гонках и стритрейсерах прежде чем податься к тебе в штурманы. Все-таки нужно было соответствовать легенде, а сказать, что я участвовал в гонках, но ничего не знать, – странно.

— Ооо… ясно, — протянул Чунхен, а потом развернулся и бросил через плечо, — Ничего, со мной все будет в порядке. Не в первой.

В голове Хенсына все взрывалось. Туманная гонка одно из самых опасных состязаний стритрейсеров, а Чунхен хочет принять в нем участие, да ещё и с больной рукой. Мало того, что это утренняя гонка, проводимая в низинах центра города или вообще спальных районах, где есть естественный туман, так ещё организаторы специально дополняют всю эту прелесть ещё и искусственным. Гонка проводится редко, потому что туман – штука сложно предсказуемая даже в наше время развитых технологий и гаджетов. И получается, что стритрейсеры едут практически при практически нулевой видимости по самым неудобным трассам. А учитывая, что все это затеял Квон, дело примет наиопаснейший оборот именно для Чунхена. Но и почему гонщик согласился понятно, нужно платить по счетам. Что же делать?..

— И не надейся!

— С чего взял, что что-то здесь решаешь? Ты вообще мне кто? Мама? Папа? Может, жена или хотя бы девушка? – грубо одернул штурмана гонщик, вызывая подобными словами ступор.

— Никто… — опустошенно протянул Хенсын, чувствуя, как сердце очередной раз разбивается.

— То-то же, — отрезал Чунхен и пошел к лифтам.

Хенсын же старался прийти в себя и не дать подкатившим к глазам слезам его одолеть. Опять все его надежды пали прахом от одной лишь фразы гонщика.

«Ты ему никто… никто».

@темы: OTP, B2ST, DooSeob, JunSeung, By SimusiK, Fanfiction