Кем мне завтра быть - только мне решать...
Классная серия, красивая рисовка.
I Don’t Dislike You
I Don’t Dislike You
Внимание!
суббота, 28 июня 2014
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (6)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
вторник, 24 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
Название: Step Up
Автор: SimusiK
Фандом: B2ST
Пэйринги: Чунхён/Хёнсын, Дуджун/Есоб
Жанр: слэш, романтика, танцы, гет и повседневность.
Рейтинг: PG-13, R и в некоторых главах NC-17 ^_^
Дисклаймер: ах, если бы они были моими…
Предупреждение: AU, ООС…
Статус: В ПРОЦЕССЕ
От автора:
Идея пришла во сне, да и давно, в принципе, хотелось написать что-то без насилия и кровищи, а о любви простой и чистой.
Второго в итоге все равно не получилось xDD
Четверо участников одной из сильнейших дэнс-команд ищут новичка, чтобы выступить на прослушивании в профессиональное агентство. Но смогут ли они принять его? Что будет, если он окажется не таким, каким они его себе представляли? Получится ли у них смириться? А если нет? Как все повернется?..
Глава 13 – «Не совсем приятные открытия»
Прим: не бэчено.
читать дальшеРазминка проходила в несколько прохладной, молчаливой и натянутой атмосфере. Чунхен задерживался, поэтому контролировать ребятам приходилось себя самим, но тихий и какой-то неживой Хёнсын постоянно сбивался, на что Хёри, решившая, что раз Дуджун не горит желанием занимать место лидера на это время, то, значит, наступил ее звездный час, делала нелицеприятные замечания. Танцор лишь кивал и делал вид, что старается исправиться, однако ничего не менялось. Даже Ёсоб забеспокоился, глядя на настолько нетипичное поведение парня.
Спустя более получаса тренировки при отсутствии лидера, Чунхен, наконец, явился.
Стремительно ворвавшись в зал, парень сиял как начищенный пятак. Остановившись возле магнитолы, Чунхен вырубил музыку, погружая помещение в тишину. Лидер оглядел свою группу, а затем поднял вверх вскрытый конверт, но все еще молчал. Никто из них не был уверен, в чем дело, поэтому так же сохраняли тишину, ожидая, когда, наконец, выскажется радостный парень.
- Неделю назад я послал наши записи и заявку, - торжественным голосом проговорил он, а затем на выдохе добавил, - Мы прошли первый этап отбора!
Гробовая тишина, еще более густая, чем в самом начале, была ему ответом. Девушки буквально потеряли дар речи, переглядываясь между собой. Дуджун и Ёсоб только поджали губы, а Хёнсын все так же грустно стоял позади.
- Вы чего? – озадачился лидер, внимательно оглядывая каждого участника, но не задерживаясь ни на секунду на Хёнсыне. – Не рады? Это же то, чего мы хотели…
- Почему ты не предупредил, что собираешься подавать заявку, Чунхен? – аккуратно поинтересовалась Соён.
- А должен был?
- Ну, ты лидер, - отозвался Дуджун, - Но разве не стоит обсуждать с командой такие важные решения?
- То есть вы отказываетесь? – жестко спросил Чунхен, хмурясь и опуская руки на бедра, - Получается, только мне оно было надо?
- Никто не отказывается, - не менее осторожно высказалась Хёри, - Просто новость очень огорошила.
- И что? – требовательно и с повышением интонации, - Какие у вас аргументы? Дуджун?
- На подготовку уйдет много времени, - нехотя ответил брюнет, внутренне отчетливо чувствуя, что если Чунхен решил, значит, он в состоянии отбиваться от сомнений команды до конца.
- Соён? – едва дослушав, переключился танцор.
- Я не уверена, что потяну такую нагрузку после столь длительного перерыва, - грустно пояснила девушка. - Хотя мне, конечно, очень хочется попробовать.
- Хёри?
Девушка лидера вздрогнула от холодных, но не менее сердитых интонаций в голосе Чунхена.
- У меня была травма, ты же знаешь. Но я все равно с тобой, если это нужно.
- Хорошо, я рад. Ёсоб? – склонив голову на бок, поинтересовался лидер, конечно, заранее предполагая ответ, но видя неуверенные взгляды парня в сторону Дуджуна.
- У меня нет возражений, но если ты хочешь использовать старый танец, его необходимо переработать, там много недочетов. Или хотя бы дать нам с Х…
- Ёсоб, - внезапно, но тихо вмешался Хёнсын, перебивая парни и незаметно для Чунхена, одними глазами, подавая знак не продолжать, а затем вновь опуская взгляд в пол.
- Я учту, - бросил лидер, - А ты, Хёнсын? – с большим трудом придавая голосу ровное звучание, а в итоге делая его слишком безразличным.
- Мне все равно, - не поднимая взгляда, ответил танцор.
Чунхена его поведение на удивление сильно задело, но сделать лидер все равно ничего не мог. Они обещали дать друг другу время. Правда, Чунхен поступил не очень хорошо, потому что не дал танцору возможности отказаться. Не от секса, а от ожидания, которого в его жизни итак было предостаточно.
- Слушайте сюда, - собирая всю нервозность в кулаки, дабы не поддаться бушующим глубоко внутри практически гневным эмоциям, призвал к вниманию лидер, - Я понимаю, что все это звучит нереально и тяжело для вас, однако остался финишный рывок, в самом деле. Остался только этот раз. Не получится, значит, и вы и я откажемся от этой цели. Выложимся сейчас по полной, а потом не будем жалеть, что даже не попробовали осилить. А вдруг все возможно? Пройти мы можем только командой, а дальше уже каждый за себя решит, нужно ему это или нет. Соён, ты сама сказала только что, что хочешь попробовать, но я знаю, что и пройти. Возможно, для некоторых других это не так принципиально, но не думаю, что стоит отнимать возможность у остальных. Да и если вам правда понравится? Захочется? Как по мне, лучше попробовать и не пройти, чем не попробовать и оставшуюся жизнь жалеть об упущенной возможности.
- Мотивация, допустим, есть и ясна, а остальные проблемы? – все еще скептически поинтересовалась Соён, опускаясь на пол и утягивая подругу с собой вниз.
- Мы не просто отдыхать на Чэджу ездили, как всем известно, - отозвался Чунхен, - Я разработал и применял специальные тренировки, наблюдал за состоянием каждого. Вы в порядке, это всего лишь моральная неуверенность. Физических изъянов ни у кого больше нет, даже если и были…
Внезапно в зале раздалась мягкая мелодия телефонного звонка. Хёнсын, узнав свой рингтон, нервно выдохнул и под напряженным взглядом Чунхена, склонив в немом извинении голову еще сильнее, отправился на поиски девайса. Нашарив его в одном из карманов куртки, лежавшей в стороне с другими вещами танцоров, парень стремительно ответил, а услышав что-то не очень приятное, выскочил за дверь.
Чунхен, заволновавшийся от одного взгляда на исказившееся лицо танцора, позабыл все вдохновляющие слова и задумался о том, кто же мог звонить и так пугать парня. Вряд ли это его родители, но даже если так, лидер почему-то решил отправиться вслед за Хёнсыном и проверить догадку. Повинуясь душевному порыву, Чунхен совершенно не заметил удивленных взглядов команды, так и оставшейся в зале.
- Нет, Сонхён, я не могу! - едва срываясь со злого шепота на крик, но все же пытаясь быть тише, проговорил Хёнсын.
Чунхен выдохнул с облегчением, но не спешил возвращаться, стоя позади разговаривающего парня.
- Слушай, а Сухён тебе помочь не может? Вы же помирились, - настаивал на своем танцор. – Ты думаешь, твои родители будут спокойнее, если пойду я? Не родители? А кто? Брат? О боже, только не это, я не хочу. Я уж было испугался, а ты, оказывается, просто боишься признаться семье, что уже давно не в Италии.
Чунхен нахмурился, чувствуя неприятное покалывание в районе груди. Брат? Италия? Сонхён?
- Ты сам виноват, что сбежал! – не унимался Хенсын. – Да и вообще, разве они не в курсе, на кого ты учился? Ну ладно, я пойду, но я все равно думаю, что это ненормально. Почему все-таки не Сухён? Понятно, а я типа могу в любое время, всегда свободен, - с едким сарказмом в голосе, так хорошо знакомым Чунхену. – Все, я отключаюсь, у меня репетиция.
Хенсын, после того как отключился и положил мобильник в карман спортивных брюк, еще постоял возле стены, прислонившись к ней плечом и головой и собираясь с мыслями и попеременно вдыхая и выдыхая, затем тряхнув чуть головой и, когда наконец обернулся, пугаясь сложившего на груди руки и облокотившегося на косяк лидера. Танцор, взяв себя в руки, хотел молча пройти мимо, дабы не нагнетать обстановку, но Чунхен поймал его за локоть и развернул к себе. Лицо Хёнсына исказилось едва терпимой болью, поэтому лидер резко отдернул руку.
- Ты в порядке? – поинтересовался Чунхен очень виноватым голосом.
- Бывало и лучше, - бросил Хёнсын, а потом добавил, - До встречи с тобой.
- Ну, зачем ты так себя ведешь? – сморщившись от неприкрытой обиды в голосе парня, спросил лидер.
- Чунхен, просто отстань от меня, ладно? – устало попросил танцор, глядя на него пустым взглядом. – Причем окончательно и бесповоротно.
Лидер хотел что-то ответить на такие слова, но Хёнсын ему не дал, продолжая:
- И не волнуйся, я никуда не собираюсь уходить, поэтому участвовать в конкурсе буду, - заверил парень, - Но только чтобы помочь, чем смогу. В случае любого исхода я уйду из команды.
- Хенсын… - Чунхен протянул к нему обе ладони и схватил за локти, делая шаг вперед и все еще желая сказать что-то, а может и сделать, но в этот момент из-за дверей выглянула Хёри.
Только завидев ее, лидер резко отобрал руки и отпрянул чуть дальше от танцора.
- Куда пропали-то? - недовольным голосом уточнила девушка, оглядывая сначала опустившего вниз голову Хёнсына, а затем и своего парня.
- Уже идем, - с неизменным последнее время холодком в голосе по отношению к своей девушке ответил Чунхен.
Когда девушка, постояв еще с четверть минуты, но в итоге лишь раздраженно поведя плечами, закрыла за собой дверь в зал, лидер вновь посмотрел на танцора, но теперь Хёнсын смотрел в ответ прямо и с вызовом, а в глазах застыли слезы, но не боли, а злости. Злости преимущественно на самого себя, но, конечно же, и на Чунхена.
- Больше никогда не прикасайся ко мне, - отчеканивая каждое слово, проговорил Хёнсын.
- Что с тобой вдруг? – озадаченно нахмурившись, мягко спросил лидер.
- Если ты думаешь, что мои чувства обеспечат тебе интересные эксперименты за спиной у Хёри, то я тебя уверяю – это не так. Вчерашний вечер был ошибкой, я теперь это окончательно понял. Мне нужно было остановить тебя сразу, а я так наивно поддался, - в голосе Хёнсына была боль и злая насмешка.
- Я тебя предупреждал, что должен разобраться! – сквозь сжатые зубы чуть повысил голос Чунхен, постепенно закипая.
- Ну, вот и разбирался бы, но ко мне не прикасался! – в тон ему ответил танцор, смотря не менее зло.
- Это было не в моих силах.
- А что в твоих? У тебя вообще на что-нибудь кроме оправданий силы есть?
- Считаешь, все так просто? – уже серьезно взбесился Чунхен, - А не думаешь, что я могу выбрать не тебя в итоге?
- Скорее бы! – Хёнсын воздел руки к небесам, - Знаешь, мне сейчас уже так плевать, что ты там можешь навыбирать, лишь бы только была какая-то определенность. Реши уже для себя: да или нет. Все на самом деле просто. Нет, не так. Нет ничего проще.
Чунхен смотрел вслед скрывающемуся за дверью в зал танцору и чувствовал себя еще хуже, чем обычно. Он уже отчетливо осознал, что без Хёнсына не может, но что нужно конкретно сделать просто не понимал.
***
На встречу с Кевином и его братом Хенсын собирался, предчувствуя неладное, но откидывая странные мысли, разве только осознавая, что в любом случае это плохая идея с самого начала. Кевину надо было идти одному, да покаяться в неповиновении, слезно попросить защиты и поддержки, а не тащить туда Хёнсына непонятно зачем.
Появившись раньше назначенного времени в шумной и битком набитой кафешке (Кевин хотел этим самым лишить брата возможности устроить скандал), Хенсын присел за единственный свободный столик и заказал себе черный кофе, стараясь не поддаваться искушению немедленно встать и уйти. Но Кевин был ему хорошим другом и много раз поддерживал в трудную минуту, поэтому танцор не мог поступить настолько подло.
- Что ты тут делаешь? – Хенсын чуть кофе не подавился, поднимая удивленный взгляд на не менее пораженного Чунхена.
- Кофе пью, - выдавил из себя танцор, выдергивая несколько салфеток из подставки и вытирая пролитую темно-коричневую жидкость.
- И… ждешь кого-то? – с подозрением в голосе допытывался лидер, присаживаясь напротив Хёнсына.
- Типа того, - кинул танцор, но, углядев действия Чунхена, тут же взбрыкнул, - Тебе что, места мало?
Хенсын показательно обвел взглядом и даже руками, зажимающими влажную салфетку, помещение кафешки, дабы продемонстрировать лидеру ошибочность его желания присесть за один с ним столик. Однако выбирать явно было не из чего, поэтому парень быстро скис и замолк, продолжая очищать полированную поверхность.
- И кого же ты ждешь? – уставившись на танцора прямым взглядом, но чуть прищурившись и задумываясь, вновь начал расспрашивать Чунхен, абсолютно не обращая внимания на предыдущий жест парня.
- Тебе какое дело? – раздраженный и усталый от всего дерьма, что творилось в его жизни, даже не старался придерживаться вежливого тона.
Чунхен ничего не ответил, только вздохнул и отвернулся к окну. Хенсын, подождав несколько минут и поняв, что отвязаться от лидера не предоставляется возможным, решил полностью игнорировать парня и принялся допивать уже порядком остывший и обмелевший кофе, приковав свой взгляд к дверям заведения. Как только Кевин появится, Хенсын тут же избавится от компании Чунхена. Так он думал.
По прошествии четверти часа, блондинистая голова, наконец, объявилась, являя собой чрезмерно радостного Кевина, который тут же подскочил к Хенсыну, завязывая с ним быстрый разговор и объявляя, что, по идее, его брат должен быть уже где-то здесь или вот-вот подойти.
К слову, Хенсын мало чего знал о брате и вообще родственниках Сонхёна, потому что парень был, пусть и с виду экстравертом до мозга костей, невероятно скрытным и предпочитал рассказывать о себе максимально мало. Пару слов о возрасте, обучении и привычках – все, чем располагал танцор за несколько лет крепкой дружбы, но эти знания никогда бы не помоги, попытайся Хёнсын определить его брата в толпе. Кевин же знал о своих друзья практически все. Историю отношений Сухёна и Сонхёна пришлось вытаскивать клещами на очередной попойке, да и тут оба его друга, Ёсоб и Хенсын, не были уверены, что знают все до конца.
Кевин настолько упорно стоял спиной к Чунхену и не замечал его присутствия, что даже Хенсын, так сильно желавший сбежать от лидера, запереживал, поэтому кинул быстрый взгляд напротив. Встретившись со скептически приподнятой бровью и откровенным недоумением на лице парня, Хенсын чуть кивнул в его сторону, посылая предупредительный и скорее даже вопросительный знак, пытаясь понять, что так озадачило Чунхена.
Сонхён уловил движение и взгляд танцора, а потому незамедлительно развернулся, готовясь принести извинения собеседнику своего друга, который, видимо, нашел с кем поговорить, пока ожидал его.
- Ой, - только и вырвалось у Кевина, а на лице исказилась вся палитра эмоций: от смущения до замешательства и стыда.
- Ну, здравствуй, Сонхён, - как-то даже слишком радостно и хитро для данной ситуации проговорил лидер.
- П-привет, - ответил блондин, пятясь назад, ближе к танцору.
Хенсын озадаченно разглядывал парней, переводя взгляд от одного к другому, но его удивление не имело ровным счетом ничего общего с внезапно открывшимся фактом родства Чунхена и его лучшего друга. В голове очень быстро всплыл давний разговор в книжном магазине, когда лидер упоминал о существовании младшего брата по имени Сонхён. Танцора больше смущало такое спокойное отношение Чунхена к ситуации, принятие факта их дружбы и даже весьма ободряющая улыбка и подмигивание в сторону замершего в нерешительном удивлении себя.
- Ты знал? – озвучивая догадку, спросил Хёнсын, пока Кевин неуютно ерзал на стуле между ними.
- Эм… нет, - Чунхен пожал плечами, - Я слышал твой разговор, и меня задели детали, но я убедился только, когда пришел Сонхён. До этого сомневался и хотел проверить. В принципе, твое появление в этом кафе само по себе являлось ответом.
- Вы знакомы? – удивленно поинтересовался блондин, глядя то на друга, то на брата.
- Да, знакомы, - сухо, как отрезал, ответил Хенсын, не давая лидеру и рта раскрыть, тем самым ошарашивая Сонхёна еще сильнее.
Однако парень, зная сложный характер Хёнсына, рушил ничего не уточнять и перевел все внимание на члена своей семьи.
- Чунхён… - нерешительно позвал Кевин, пока танцор раздумывал над чем-то.
- Что? – мгновенно холодея и грубея в голосе, лидер даже бровью не повел, как и раньше глядя перед собой. – Хочешь, чтобы я прикрыл тебя перед родителями?
- Ну, был такой расчет, – признался блондин.
- Не буду я этого делать, - с выражением абсолютного безразличия покачал головой Чунхён.
- Почему?
- Я, как и они, совершенно не рад, - он сделал паузу, оборачиваясь и пальцами подзывая к себе официанта, - Что ты не в Италии. Что ты не учишь то, что собственно было оплачено. Что, оказывается, ты все-таки занимался кофе. Что ты встречаешься с парнем, Сонхён. Или я что-то неправильно понял о Сухёне? Это же тот самый перец из TOPless, верно?
Тут даже Хёнсын удивленно вскинул брови, после чего быстро нахмурился и недовольно уставился на Чунхёна.
- И что с того? – расстроенно вспылил Кевин, - Тебе какая разница?
- Большая, - просто ответил лидер, не замечая взгляда Хёнсына, - Это ненормально.
- Давай оставим эту тему, - раздраженно попросил блондин, - Сейчас важнее два первых пункта, с моими отношениями мы разберемся потом. Да и им не обязательно знать.
- Но они же узнают, Сонхён! – настаивал Чунхён.
- Не узнают, если ты будешь молчать! А со временем я им расскажу. Но не сейчас, итак много проблем. И это не самая большая. По мне скорее наименьшая, - фыркнул Кевин.
Хенсын сидел молча и чувствовал, что еще чуть-чуть и сердце будет даже не из чего собирать, все превращалось в пыль, истиралось с каждым произнесенным Чунхёном словом. Он так и завис, с непонятным выражением лица глядя на лидера и едва сдерживаясь, чтобы не встать и не убежать, причем сразу прочь из города или страны, дабы даже ненароком как-нибудь не встретить Чунхена в магазине или на улице.
Чунхен, смотревший до этого лишь на Сонхёна и споривший с ним, вспомнил о танцоре и кинул на того мимолетный взгляд. Едва прочитав выражение лица парня, лидеру захотелось биться головой о стену. Однако он нашел в себе силы посмотреть в глаза Хенсына и попытаться приободрить его взглядом, хотя внутренне знал, что данный способ утешения заранее обречен на феерический провал.
Кевин, потерявший внимание брата, оглядел их обоих и понял, как сильно прокололся.
- Хенсын, - аккуратно позвал младший, кладя руку тому на плечо, надеясь все же, что неправильно оценил ситуацию, - Вы же с Ёсобом танцуете в одной команде… А Чунхен лидер LifeLine… Ты что… про брата моего рассказывал все время?
Танцор молчал, продолжая глядеть на лидера и сжимать в руке стакан с водой, заботливо оставленный проходившей чуть ранее официанткой.
- Видимо, про меня, - хмуро ответил за него Чунхен.
- Тогда я тем более не понимаю, чего это ты взъелся на Сухёна, - воскликнул парень, - У самого рыльце в пушку. Ты еще тот гондон, раз творил такие вещи и считал, что это все нормально. Что-то мне противно стало тут находиться. Спасибо, но твоя помощь мне больше не нужна. Хенсын, поднимайся, мы уходим.
Разозленный Сонхён резко поднялся со стула, под тяжелым взглядом брата схватил удивленного, но, в общем-то, больше расстроенного танцора за руку и потянул на себя, призывая встать.
- Это мало тебя касается, - подал голос лидер, наблюдая, как его брат собирается уходить.
- Да пошел ты! – выплюнул Кевин, зло глядя на старшего брата. – Касается, он мой друг. Знай я раньше, что все, что с Хенсыном творилось… - парень словил предостерегающий взгляд танцора и осекся, - Твоих рук дело… Никогда бы не попросил о помощи, да и разговаривать бы даже не стал. Ну и козлина ты, Чунхен.
- Ты охренел? – лидер вскочил на ноги и проговорил с угрозой, но не повышая голоса.
- Думай как хочешь, но факт остается фактом.
Кевин вновь потянул за руку ошарашенного танцора и практически выбежал вместе с ним из кафешки, оставляя разозленного Чунхена в одиночестве глотать и переваривать полученную информацию о себе, брате и расстроенном Хенсыне.
Обдумывая свои поступки и слова, лидер пришел к неутешительному выводу, что Сонхён прав в своих жестоких выводах, но опять-таки парень никак не мог представить, что нужно сделать, дабы как-то изменить сложившуюся ситуацию и их отношения с Хенсыном. Причем Чунхен отлично понимал, что начинать ему нужно с себя, однако где-то в глубине души его чувства сдерживала цепь с огромными такими звеньями общественного мнения, сыновнего долга, имевшихся отношений, собственных сомнений и банального страха.
***
Завалившись поздно вечером с двумя пакетами закуски и выпивки к Дуджуну домой, Чунхен сидел в гостях у друга уже полчаса, но они все не шибко-то продвинулись ни в распитии алкоголя, ни в общении. Лидер даже подумал, что умудрился настолько отдалиться от собственного лучшего друга, что им и разговаривать стало не о чем. В принципе, последний раз Чунхен был в этом доме до болезни матери танцора, что логично, но даже когда она выздоровела, лидер никак не смог возобновить посещения с играми в приставку и распитием колы или чуть позже – различного алкоголя.
Комната, являвшаяся в доме Дуджуна гостиной, была просто обставлена и не располагала размером, поэтому парни сидели на полу по разные стороны низкого журнального столика.
- Как у вас с Ёсобом дела? – наудачу спросил Чунхен, выпивая только третью стопку соджу, хотя рассчитывал уже быть как можно более не трезвым и еще более веселым, как это обычно, но давненько бывало.
Дуджун же едва этим напитком не подавился, переводя на него до странного одновременно напуганный, удивленный и смущенный взгляд.
- А к чему вопрос? – откашливаясь и ставя полупустую стопку на низкий стол, уточнил друг лидера.
- Просто интересуюсь, друг ты мне или нет? – нахмурился танцор, но заметив весь скептицизм в глазах парня, тут же добавил, - Да-да, именно я не был примером хорошего друга уже длительное время, но никогда же не поздно одуматься? М? Мы все были под гнетом обстоятельств, ты же понимаешь.
Дуджун только закусил губу и чуть покивал головой, ничего не говоря и ожидая продолжения исповеди Чунхена.
- Просто так много всего свалилось, я боюсь, не смогу открыться даже тебе, пока не напьюсь, - парень ухмыльнулся и, быстро налив в стопки, размером со стакан, еще соджу, опрокинул свою сразу до дна, - Так что расскажи мне о ваших отношениях, я же вижу, что-то происходит.
Друг лидера лишь вздохнул, следуя примеру Чунхена.
- Он любит меня уже, черт возьми, пять лет, - до безумия обреченно и тяжело проговорил парень.
- Да, я слышал его признание. И я в курсе, что вы в каком-то роде «встречаетесь», но не понимаю, в каком. Помнится, никогда не замечал в тебе наклонностей в сторону голубизны. Он тебе нравится?
- Все так сложно…
- Не сложнее, чем у меня с Хенсыном, - хмыкнул лидер, а потом, спохватившись, опрокинул еще одну стопку, старательно не глядя на друга.
- А ну-ка отсюда поподробнее, - Дуджун нахмурился и посмотрел прямо на Чунхена.
- Я даже не знаю, с чего начать… - лидер нервно улыбнулся, скорее оскалился, и запустил руку в волосы, ероша их. – Да и вообще, сначала ты, потом я.
Дуджун прищурился, недоверчиво глядя на своего друга.
- Честно, - пообещал Чунхен, - Я расскажу все. Все равно я уже устал держать это в себе и скрывать ото всех. Я запутался. Мне нужен совет.
- Вау, - присвистнул парень, все так же с сомнением глядя на лидера, - Ён Чунхен признает свою слабость и просит совета. Даже удивительно. Хорошо, так и быть.
Перед тем, как начать свой рассказ, Дуджун сначала налил им еще по полной стопке, тут же откладывая пустую бутылку в сторону, а затем какое-то время собирался с мыслями.
- У нас все неопределенно. Точнее у него-то все понятно, он меня любит и просто в восторге от каждого момента, что мы проводим вместе, даже если это 5-минутный перерыв во время репетиции или совместная «прогулка» по десяти ступеням лестницы, ведущей в студию. Мне… даже стыдно. Очень стыдно. Его искренние глаза и то безусловное принятие любых моих поступков пугают. Я боюсь сделать что-то не так. Отсюда еще большая путаница в моей голове. Я боюсь даже прикоснуться к нему лишний раз. Считаю, что пусть он и рядом, потому что я согласился, я не имею права давать ему какую-то надежду, если сам не уверен. А я ой как не уверен. Мы парни, мы были знакомы поверхностно и едва ладили раньше. Я помню, каким был и как относился к окружающим. И мне неловко от того, что кто-то может любить меня так самозабвенно, не требуя ничегошеньки взамен. Тем более неловко, что кто-то мог полюбить меня прошлого, принять настоящего и продолжать любить без изменений в отношении. Это странно и страшно. Я первое время думал, что все из-за длительного перерыва, пока они с Хенсыном жили в Асане, но ничего не меняется, Ёсоб все еще смотрит только на меня и ничего не требует в ответ.
Парень прервался, тяжело вдыхая и выдыхая, а затем вновь продолжил.
- Всего раз он попросил от меня что-то кроме возможности стоять рядом. И знаешь, что это было? – гримаса боли на лице Дуджуна заставила Чунхена нахмуриться.
- Что?
- Однажды на Чеджу он обнял меня со спины и попросил, настойчиво, просто посидеть так. Это был единственный раз, когда Ёсоб нарушил те границы, которые сам установил, когда мы в тот раз ушли из зала после его признания. Он обещал мне никогда не давить и просто любить издалека, только находиться рядом, как подобие друга. Так он сказал. И никогда-никогда за все это время не сделал больше. Даже видом не показал, что ему нужно больше. А ему нужно, я знаю.
- И что тебя мучает больше всего? Возможно, что он тебе нравится? – Чунхён повторил ранний вопрос и внимательно посмотрел на друга, обдумывая им сказанное.
- Я не могу ответить однозначно, но скорее да, чем нет.
- И ты ни разу не поцеловал его? – друг лидера удивленно моргнул на такие искренне заинтересованные нотки в голосе, - А хотелось?
Дуджун выгнул бровь и вопросительно уставился на друга. Чунхен не смог выдержать ни единой минуты, тут же выпалив:
- Да-да-да, личный опыт.
- Хенсын, значит? И когда? Тогда в клубе? – танцор не выглядел очень удивленным, но все же был озадачен.
- Ёсоб что-то рассказал? – настороженно уточнил лидер, а потом добавил, вспомнив реакцию своего брата днем в кафе, – Конечно, они же друзья, все друг о друге знают.
- Нет вообще-то, я сам догадался. Ты тогда выглядел очень потрепанно. И Хенсын тоже. Я даже думаю, только поцелуями дело не ограничилось.
- Не ограничилось, - мрачно подтвердил Чунхен, вновь удивляя друга.
- Ты спал с ним?
- Два раза, - кивнул лидер, прикрывая глаза.
- Что? – Дуджун чуть соджу в стакане не расплескал. – Был еще раз после клуба? Когда?!
- Вчера, - сломавшимся голосом признался Чунхен.
После его слов повисло такое молчание, которое можно было, наверное, потрогать руками, если захотеть, потому что Дуджун просто смотрел перед собой невидящим взглядом, явно пытаясь переварить услышанное, а Чунхен снова погрузился в те запутанные и пугающие мысли о выборе и отношениях.
- Я не знаю, что мне делать, Дуджун, - тихо произнес парень чуть заплетающимся языком. – Он нужен мне. Мне сложно оставаться спокойным в его присутствии во всех смыслах. Я думаю, что люблю его. Это убивает.
- А Хёри? – подал голос Дуджун, все так же глядя вперед.
- Вот поэтому и не знаю, - горько, совсем не в типичном для него стиле, проговорил лидер. – Мы столько времени встречались, а обдумав все вчера ночью, я пришел к выводу, что, по ходу, она мне никогда особо и не нравилась. Я даже допустил мысль, что начал наши отношения, чтобы не пускать в сердце Хенсына.
- То есть, хочешь сказать, он понравился тебе еще тогда? – пораженно поинтересовался друг лидера, переводя взгляд на Чунхена.
- Не знаю, - мотая головой от безысходности, - Мне так кажется.
- Если честно, я в шоке. И как так вышло, что Хенсын, который очевидно ненавидит тебя, согласился на все это?
- Эм… - Чунхен замялся, - Я не оставил ему выбора, да и он…
- Что он?
- Нравлюсь я ему. Уже давно. Думаю, еще до того, как он первый раз пришел на прослушивание. Он же был фанатом нашей команды, - Чунхен допил свое соджу и опрокинулся на диван, на который уже успел пересесть, раскидывая руки в стороны. – И он точно знает, что нравится мне, поэтому ему еще больнее. Я такая сволочь. Я не чувствую себя сволочью, я являюсь ей. Он просил вчера оставить его в покое, а я не смог удержаться, а потом просто ушел. Да и сегодня не отличился. Ты знал, что его лучший друг – мой младший брат? Конечно нет. Но теперь меня еще и Сонхён ненавидит.
- Мда… - выдохнул танцор, потирая ладонями лицо и отворачивая крышку у четвертой бутылки.
- И мой брат встречается с Сухёном из TOPless.
- Что?! – аж вскрикнул Дуджун, в который раз за вечер едва не уронив бутылку от неожиданности.
- Угу, - вяло подтвердил лидер. Вновь поднимаясь с дивана и спускаясь на пол к Дуджуну. – Наши родители будут в восторге. Оба сына – пидоры.
- Фу, зачем так грубо, - поморщился Дуджун. – Но сегодня прямо день открытий. Я в чистейшем шоке.
- Я не специально, просто у меня переизбыток негативной информации и просто негативных эмоций. И такой же шок, если не круче.
- Знаешь, мне уже кажется, что у нас с Ёсобом все просто и спокойно в отличие от тебя.
- А ты, правда, не пробовал его сам целовать?
- Нет.
- Почему? – удивился Чунхен, - Не скажу, что от этого становится проще, но хоть проясняются чувства. Если тебе не понравится, значит и парня не надо обнадеживать, просто скажешь ему правду – не любишь и все.
- Боюсь я, - признался Дуджун, краснея.
- Неужто боишься, что понравится? – вскинул брови лидер, глядя на друга.
- И это тоже, - скомкано подтвердил танцор, укладываясь лицом в согнутую в локте руку на столе.
- И чего еще ты боишься? – Чунхен придвинулся ближе и положил руку на плечо Дуджуна.
- Ответственности, - глухо донеслось снизу, а затем парень поднял голову, - Боюсь, что это не так, как у него. Что это ненадолго. Боюсь, что наиграюсь в гея и сделаю ему больно. В таком случае лучше даже не начинать.
- Логично и разумно, - согласился Чунхен, подпирая рукой подбородок. – Не то что я. Просто пришел и трахнул, абсолютно наплевав на чьи-либо чувства. Я посчитал, что так легче будет разобраться. Но не тут-то было, все еще сильнее запуталось.
- Да, как-то по-мудацки звучит, - вдруг пьяно рассмеялся Дуджун.
- А я про что, - лидер последовал примеру друга.
Минут пятнадцать парни только смеялись, едва не хрюкая и не кидаясь на пол, наперебой вспоминая подробности своих не самых лучших поступков по отношению к Есобу и Хенсыну многолетней давности и называя друг друга последними словами, лишь подтверждая, какие они на самом деле мудаки, но затем снова посерьезнели, наливая еще по одной.
- Знаешь, мне кажется, если ты не чувствуешь к Хёри даже части той приязни, что есть у тебя по отношению к Хенсыну, лучше расстанься с ней, чтобы потом не сделать ей еще больнее, да и время тянуть незачем. Она поплачет и отойдет. Лучше так, чем тянуть лямку, пока сама не оборвется. Оторви и выбрось, а с Хенсыном потом разберешься. Подумай над этим.
- Я подумаю. Ты сам-то пораскинь мозгами, вдруг Ёсоб нравится тебе сильнее, чем ты думаешь? Я помню, как ты вел себя на Чеджу, когда мы с ним, наконец, забросили вражду и стали общаться нормально. Я даже уверен, что это была ревность, - Чунхен подмигнул скривившемуся другу, - Мне правда кажется, ему есть, на что надеяться. Проверь себя, поцелуй его, хотя бы чмокни. И плюнь ты на свои страхи, потому что не попробовав никогда не узнаешь, как на самом деле. Так и в соревнованиях и в любви, все одинаково.
Парни чокнулись стаканами, допили остатки и завалились на кровать танцора, проваливаясь в пьяный сон без сновидений, но с ощущением полного удовлетворения от частично наладившихся отношений хотя бы между ними.
***
Когда не выспавшиеся и мучающиеся с похмелья Чунхен и Дуджун, наконец, прибыли в университет, было уже около полудни. Им обоим нужно было в одно крыло здания, чтобы сдать итоговые семестровые проекты научным руководителям, поэтому парни быстрым шагом двигались в сторону цели, однако тут же одновременно замирая перед развернувшейся картиной в виде нескольких знакомых лиц из TOPless, явно направлявшихся к ним.
То, что Донун и Джунки учились с ними в одном месте не являлось для парней секретом, но приятными их нечастые встречи назвать было ну совершенно сложно. Тем более что этот раз был первым, когда друзья видели среди врагов своего бывшего танцора.
- Чунхен, слышал, ты подал заявку в Cube, - не спрашивал, а утверждал Донун.
- Интересно узнать, откуда у тебя такая информация? – презрительно произнес лидер LifeLine.
- Птичка нашептала, - пожал плечами парень. – Но это не важно, потому что мы тоже будем участвовать. И теперь уже точно уделаем вас раз и навсегда.
- Надеюсь, тебе не голуби шептали. Они переносят заразу, - фыркнул Дуджун, оглядывая Киквана с ног до головы.
- Нет, - протянул Донун, отмахиваясь, - Это была очень красивая птичка.
- Без разницы, - бесцветным голосом отозвался Чунхен, - Придешь на конкурс и докажешь, а то только пиздишь все время. Или так страшно?
- Страшно? – оскалился парень, - Нам-то? А ты не много ли о себе возомнил?
- Мое мнение, в отличие от твоего, хотя бы обоснованно, - ухмыльнулся лидер, отводя самодовольный взгляд к галерее окон, расположенных по правую сторону от него и замечая внизу, на скамейке возле входа в библиотеку одного очень важного ему танцора.
Чунхен тут же замер и спал с лица, вспоминая его на данный момент самую сложную проблему и возможные пути ее решения. Хенсын выглядел не лучше, чем вчера: хмурый и поникший, парень жевал какой-то сендвич и бегло перечитывал конспекты. Лидер наблюдал за каждым движением, ловя взглядом каждый вдох и выдох, постепенно приходя к какому-то логичному для себя решению и, главное, вовсе забывая о происходящем вокруг.
Было видно, что Донун едва сдерживал себя, потому что университет – неподходящие место для разборок, но несколько тяжелых шагов в сторону Чунхена и Дуджуна он все-таки сделал. Его всегда невероятно бесила эта отстраненность лидера LifeLine, а так же спокойствие и равнодушие к попыткам Донуна вывести его из себя, вызвать на конфликт или просто добиться какой-то осязаемой реакции. Лидер TOPless на самом деле хотел драки, потому что внутри знал, очень хорошо знал, что в танцах они команде Чунхена не ровня.
- Говори, да не заговаривайся, - елейным голосом проговорил Джунки, ошибочно считая, что молчание Чунхена вызвано неспособностью ответить на их выпады, и подходя к своему лидеру и кладя руку тому на плечо, успокаивая и чуть сдерживая.
- А вы тогда не мешайтесь под ногами, - грубо оборвал его Дуджун, - Приходите на конкурс и докажите, что круче. Достал уже ваш детский лепет.
- Значит, там и увидимся, - в первый раз самодовольно подал голос Кикван, тем самым заставляя Дуджуна нахмуриться.
- Молчал бы, - пригрозил танцор, делая шаг вперед.
В это же время в коридоре появились Соён и Хёри, о чем-то вполне весело переговариваясь. Завидев свою команду в несколько невыгодном положении, девушки тут же подбежали к Дуджуну и Чунхену, озадаченно оглядываясь на соперников.
Хёри накрыла ладонью руку замершего и ни на что не реагирующего Чунхена и сделала попытку заглянуть ему в глаза, но парень так и стоял, вроде бы смотря на Донуна и его друзей, но на самом деле мысленно находясь далеко-далеко от университетского коридора.
- О, а вот и птички прилетели, - отчего-то внезапно мягким голосом, но все же с толикой издевки, произнес Донун.
Девушка лидера спала с лица и потупила взгляд в пол, ожидая вопросов, но Чунхён то ли не услышал ничего, то ли ему было все равно, поэтому после продолжительного молчания он только схватил Хёри за руку, тяня ее за собой. Молчаливо сделав Дуджуну и Соён прощальный жест, но не призывая их идти за собой, парень пошел в противоположную сторону от их изначального направления, абсолютно игнорируя гневное шипение со стороны TOPless и удивленное лицо своей девушки.
@темы: OTP, B2ST, BEAST, U-kiss, Step Up, Yong Jun Hyung, DooSeob, Yang Yo Seob, Слэш(яой), Jang Hyun Seung, Yoon Doo Joon, JunSeung, By SimusiK, SooVin, Fanfiction
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (1)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
воскресенье, 22 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
Название: Свет далекой звезды
Автор: SimusiK
Фэндом: EXO - K/M
Пэйринг: Лухан/Минсок
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Фантастика, StarTrek!AU
Предупреждения: OOC
Дисклаймер: не принадлежат, не извлекаю, не претендую
Статус: ЗАКОНЧЕН
Лухан думал, что его наиважнейшая цель - далекие звезды, но оказалось, что самая яркая светила рядом.Глядя в ночное звездное небо, такое темно-синее, почти черное, с россыпью мерцающих точек на нем, Лухан с детства знал, чего хочет больше всего на свете. Знал, что его так привлекает. Точно был уверен, что нигде кроме космоса не сможет найти покой и счастье. Далекие звезды были его магнитом, к которому тянуло с рождения.
Лухан с пяти лет был уверен, что Звездный флот для него. Что именно на космическом корабле воплотятся его мечты и стремления. Рассекая безвоздушное пространство, он, конечно же, будет на своем месте. Он сможет приложить к полетам все свои лучшие качества, а недостающие для этого знания получит во время усиленной учебы и практики, дабы достичь своей цели.
Парень приложил все мыслимые и немыслимые усилия, начиная еще с начальной школы, дабы изучать и восполнять пробелы, если таковые имелись. Дополнительные курсы астрономии и физики, углубленная математика и даже физкультура. Языки, лингвистика и такой сложный фонетический разбор, но во имя единственной цели.
Комната Лухана с каждым днем и месяцем все больше напоминала черную дыру, с ее таким необычным внутренним беспорядком: ни единого кусочка старых обоев, только лишь листовки, постеры и иногда цветные самоклейки с важными датами, шпорами или запоминалками. Все кричало о любви к космосу. Едва только открывали новый мир: галактику, планету, звезду или даже самый захудалый спутник, Лухан бросался на поиски информации, пока не заучивал практически дословно все, что могло касаться объекта исследований.
С потолка свисала подробная модель солнечной системы, а по полкам стояли модели межпланетных космических кораблей. Родители тогда еще мальчика даже не пытались наводить порядок там, куда Лухан не пускал даже друзей, дабы ни один неосторожный вдох или выдох не разрушил его мечту, пусть и понимал, как нелепы его опасения.
Суеверное молчание в период вступительных экзаменов, а затем праздник на всю катушку – первый раз Лухан действительно пил и напился, но были причины, так что даже родители не стали ругать парня, явившегося только под утро с конвоем счастливых друзей, провожавших общего друга в столицу. И у него было право праздновать свою победу, потому что еще один шаг навстречу своей звезде – это очень круто.
Мандраж и внутреннее волнение во время поездки, а затем неописуемый восторг и несдержанные крики счастья прямо на пороге академии. Лухан уже почти добился цели, он уже вот-вот на пороге лучшего времени в своей жизни, он практически един с мечтой, со своей звездой, идеей, преследовавшей его с детства, которую никакие невзгоды, уговоры или предложения не убили и даже не поправили. Сегодня он кадет, а через несколько лет, всего пять, вопреки тем 13, что уже ждал, Лухан поднимется на космический корабль и отправится в черную даль, к звездам.
И встреча с Минсоком в первый же день занятий на церемонии открытия в кадетском корпусе только подтвердила его мысли. Не могло быть, что в идеальном месте для воплощения стремлений просто так оказалось что-то настолько совершенное. Он встретил еще одну свою зависимость там, где пришел наслаждаться другой. Никак не могло быть иначе. Это судьба.
Но если учеба давалась увлеченному Лухану легко, потому что заинтересованный парень, даже не стараясь, хватал каждую деталь и впитывал все как губка, то с Минсоком было сложнее, потому что старший совершенно не желал поддаваться на провокации. Не желал идти на контакт и как-то реагировать на вечно крутящегося возле него Лухана.
Лухан пробовал заводить разговор издалека, пробовал откровенным текстом предлагать дружбу. Он подсаживался к старшему на обедах, болтая о том о сем и всеми силами выпытывая какие-нибудь подробности неважно о чем, но чтобы из уст Минсока. Он ловил его в коридорах, интересуясь мнением старшего по поводу своих небольших открытий или научных работ. Лухан засыпал Минсока вопросами на семинарах, если тот выступал перед залом, проявляя неподдельный интерес ко всему, что касается парня.
Минсок же ничего не говорил, не раздражался на настойчивость, не показывал ничем, что его что-то выводит из себя, но и не стремился отвечать развернуто и углублять знакомство, молча терпя присутствие неугомонного фаната. Проявляя, правда, минимальную вежливость и участие в серьезных вопросах.
А Лухан был его фанатом. Минсок учился на один год дольше и являлся лучшим на своем курсе, ему прочили место капитана корабля (что было достаточно рано, однако вполне оправдано), когда обучение и стажировка будут окончены. На него обращали внимание все преподаватели и профессора, давали доступ к интересным событиям вне кадетского корпуса, позволяли пользоваться многими льготами, недоступными для обычных кадетов. И Лухан поначалу думал, что Минсок отталкивает его из-за самонадеянности и высокомерия, сформировавшегося, возможно, как следствие чрезмерной похвалы окружающих.
Но Минсок не был высокомерным, он на поверку оказался просто тихим и скромным, не болтливым и спокойным. Единственный достаточно долгий и взаимный разговор Лухана со старшим, получившийся на радостях от удачного открытия какой-то непонятной младшему фигни, являвшейся непосредственным профилем Минсока, убедили парня в необоснованности выводов и вернули расположение с новой силой. А так же интерес охотника, выслеживающего и выжидающего свою жертву, потому что для смелого Лухана старший был одержимостью.
Но абсолютная закрытость и равнодушие к его чувствам не давали Лухану ни покоя, ни свободы. Парень искренне верил в свое отношение и желание всегда быть бок о бок со старшим, что превратил стремление быть с ним вместе в навязчивую идею, не страдая, но загоняясь по этому поводу. В какой-то момент он сам же и испугался, что подменил приоритеты. Пытался бороться, но тщетно. Единственное, что у него вышло, - отделить любовь к Минсоку от любви к звездам. Но старший все равно был его космосом. И это причиняло ощутимую боль после каждого воздвигаемого Минсоком препятствия для его чувств.
К внутреннему противостоянию Лухана и Минсока присоединилось еще и внешнее. Будучи лучшим на своем курсе, Лухан так же попал в тот самый список «будущих капитанов кораблей», вроде бы сам того не желая, но составляя конкуренцию старшему. Теперь на него тоже были направлены все взгляды, оценивая и подмечая. Теперь каждая конференция проходила с его участием помимо Минсока. Теперь на каждом углу не в меру догадливые кадеты и даже прочие студенты академии шептались и едва ли не делали ставки.
Минсок воспринимал все с каким-то равнодушным спокойствием, когда как у Лухана в теле все закипало, едва только он слышал новый слух о них или об их положении. Ничего пошлого, наоборот, все было не в меру серьезно. И это бесило, возможно, еще сильнее, потому что для младшего Минсок был примером, а все вокруг только и говорили, что он старается заполучить его место себе. У Лухана, конечно, было миллион честолюбивых идей и еще больше планов для их реализации, но любой вред карьере старшего туда войти не мог. Так уж сложилось, что парень скорее предпочел бы отправиться в полет на одном корабле с Минсоком, под его командованием, даже находя в этом какое-то извращенное удовлетворение. Но никто из окружающих этого понять не мог, а Лухан не торопился объяснять. С какой-то стороны все эти командорские штучки давали ему возможность быть со старшим чаще, чем в недавнем прошлом. Ради такого счастья приходилось терпеть некоторые неудобства.
Минсоку же как будто было все равно. Он разговаривал с Луханом только из необходимости во время конференций и специальных заданий, иногда прося о чем-то, иногда помогая, но никогда не пересекая черту, им самим установленную между ними. Старший видел, какие страдания приносит нетерпеливому Лухану, но не торопился облегчать его участь, потому что в принципе не интересовался отношениями, даже дружескими. Он был принципиальным одиночкой. Ему даже не льстила столь сильная привязанность младшего, ему было объективно все равно.
Однажды, где-то спустя два с половиной года обучения, Лухан не выдержал. Его просто доконала отчужденность старшего, его равнодушие и подчеркнутая отстраненность. И парень пошел в наступление, причем уже не такое назойливое и похожее на кружение пчелы над цветком, в надежде получить с него нектар. Нет-нет, Лухан просто открытым текстом предложил старшему встречаться на глазах у огромной аудитории, находившейся в тот обеденный час в общей кафетерии кадетского корпуса.
Лухан смотрел на старшего прямым и серьезным, таким уверенным взглядом. Он тяжело дышал и томительно ожидал ответа, полагаясь на случай, потому что сил терпеть и намекать больше не было. Его не волновали возможные проблемы с общественностью или с уставом, потому что ни то ни другое не было настолько важно, чтобы остановить его. Ни мнение, ни законы. Да и в правилах ничего по этому поводу написано не было. Он читал.
Минсок же просто встал и ушел, не проронив ни слова.
Мир Лухана в тот день обрушился.
От бессилия парень едва не отказался от новых попыток, на долгое время погрузившись в учебу и проекты, которых с каждым семестром становилось все больше и больше. Лухан перестал замечать окружающих, в особенности старшего, вернулся к первоначальной цели, оставил на своем небе лишь одну звезду и стремился к ней с новой силой, отдававший порой отчаянным трудоголизмом. Все чаще парень замечал на себе озадаченные взгляды профессоров и прочих студентов, дивившихся изменениям в когда-то горевшем юноше. И ведь он и сейчас горел, просто имея только одну звезду, свет был не настолько ярким.
Постепенно оправившийся от обиды Лухан все чаще бросал отчаянные взгляды в сторону всегда занятого и такого прекрасного в пылу обсуждений и полемик Минсока. И тогда парень окончательно понял, что ничего уже не изменить, и сколько бы он не пытался, ему никогда не удержаться далеко от прямо-таки источающего притягательный свет старшего. Это было стопроцентное попадание.
В следующий раз чуть осажденный, но чувствовавший, что времени осталось не так-то много, парень обратился к старшему с аналогичной предыдущей просьбой спустя еще пол года, но уже наедине, дабы не смущать и не раздражать предмет любви. Подловив возле лабораторий, где тот занимала каким-то важным проектом со знаменитым профессором, куратором его научной выпускной работы, Лухан признался. Вопрос был задан тихо и мягко, однако настойчиво и с выражением всех чувств в короткой фразе «Ты мне нравишься».
Ничего не изменилось, разве что с удивленным и чуть нахмуренным взглядом Минсок оглядел всего Лухана с ног до головы и, как показалось парню, выжег из него всю надежду.
С тех пор даже свет звезд не привлекал Лухана как прежде, потому что единственное недосягаемое солнце было так близко и одновременно так далеко. И на этот раз у парня сильно упала успеваемость, возникли проблемы с посещаемостью. И не просто проблемы, а настоящая катастрофа, потому что Лухан просто-напросто забил на учебу, прозябая в клубах и пабах, напиваясь до беспамятства и ночами стеная и крича в подушку от безысходности.
Или случалась другая сторона монеты - кадет просто лежал на спине и часами глядел в потолок. Пустой, невидящий взгляд и покалывание в грудной клетке, там, где у здоровых людей находилось сердце, а у Лухана – зияющая черная дыра. Все было настолько плохо, что даже его сосед, зацикленный на себе и учебе, До Кёнсу, поинтересовался о моральном здоровье Лухана.
И новая волна отрицания, новая волна алкоголя.
И новый выход эмоций.
Лухан ни секунды не раздумывал, стоя возле двери в комнату Минсока и со всей гребанной оленьей силой стуча в нее. Правда и не особо задумывался, что творит его нетрезвый разум.
Открывший ему, чуть заспанный (в два часа ночи-то), в легкой домашней одежде, а не в извечной форме кадетского корпуса, Минсок вызвал в Лухане приступ умилительной паники. Огромными глазами, полыми обожания, смешанного с чуточкой удивления (младший никогда раньше не видел такого старшего) и алкогольного опьянения, парень смотрел на замершего в дверях Минсока.
- Что ты здесь делаешь?
- Мин… - протянул Лухан на выдохе, так низко и тяжело.
- Я еще раз спрашиваю… - но договорить не успел, потому что Лухан, не обращая внимания на сопротивление с его стороны, втолкнул парня в комнату.
- Я больше так не могу, - как ему казалось, пояснил Лухан, озадачивая Минсока еще сильнее.
И опять не давая даже среагировать, схватил руки старшего и притянул к себе, крепко обнимая и выдыхая на ухо три теплых слова:
- Я люблю тебя.
Минсок не то что бы сильно вырывался, но все-таки чуть оттолкнул Лухана.
- Ты пьян, иди к себе, - строго и с нажимом.
- Ты опять это делаешь! – Лухан внезапно закричал, пугая Мина. – Ты опять меня отталкиваешь! Все время одно и то же, постоянно только отторжение. Ну что я тебе такого сделал-то? Чем задел, что ты отступаешь все дальше и дальше?! Чем мои искренние чувства к тебе провинились?!
Старший молчал, ожидая окончания истерики, а Лухан истолковал его молчание по-своему, точнее соответственно своим ожиданиям, однако останавливаться не собирался.
- Нет, сегодня я не уйду, - в глазах парня светился многообещающий огонек. – Я так долго ждал. Ты мне нужен.
- Лухан! – предупредительно позвал Минсок, делая пару шагов назад и наблюдая, как младший сильнее расстегивает пуговицы итак свободной у горла строгой формы кадетского корпуса, правда весьма помятой после целого вечера, проведенного в клубе.
- Ничего не выйдет, Мин, - избавившись от пиджака, покачал головой младший и приступил к верхним пуговицам рубашки.
Минсок все отступал, отчаянно взывая к сознательности Лухана, но ничего не получалось. Множество факторов слишком перевешивали для него мольбы такого желанного старшего. Оказавшись в двух шагах от Мина, он с небольшой борьбой поймал его руки, резко притягивая к себе и обнимая за талию. Лухан носом зарылся в волосы старшего, вдыхая запах и совсем уж целомудренно целуя в макушку.
- Мин, я так люблю тебя, - прошептал Лухан, спускаясь к уху Минсока и обдавая раковину горячим дыханием с небольшой примесью алкоголя. – Я так хочу тебя.
- Лухан, прекрати это, - голос Минсока был жестким и требовательным.
Но младший не слушал, уже касаясь языком нежной кожи за ушком, а попытки старшего вырваться предотвращая прижатием к стене всем телом и перехватывая запястья. Минсок был обездвижен, но все же старался освободиться или прекратить поцелуи, мотая головой из стороны в сторону и не давая Лухану коснуться такой желанной шеи и подбородка, прижаться к сладким губам.
- Ну дай же ты мне коснуться тебя, - все так же шепча, настаивал Лухан. – Ты все время такой далекий, такой недосягаемый. Минсок, ты как мечта, только моя единственная оказалась гораздо ближе, чем ты. Ты вроде так близко, но тебя практически не достать. Не то что рукой, даже душой не коснуться. Позволь мне, а? Хотя бы раз…
Минсок едва дышал, вслушиваясь в пьяный бред младшего и, наконец, окрашивая значением все то, что происходило меду ними когда-либо. Старший бы никогда не подумал, что настолько важен Лухану, что где-то во Вселенной вообще существует подобная зависимость. Он никогда не брал в голову попытки парня сблизиться ним, считая, что тому просто скучно или его влюбленность скоротечна.
- Нет, Лухан, тебе лучше уйти, - дрожащим голосом, рассыпаясь на звездную пыль, все еще отказывал старший, но уже не так уверенно.
Лухан чуть отклонился назад, заглядывая своими бездонными шоколадными глазами в лицо Минсоку и ища там ответы на какие-то свои вопросы. Он приблизился к зажмурившемуся парню, но остановился буквально в нескольких сантиметрах, ожидая. Едва глаза Минсока чуть приоткрылись, Лухан приблизился еще, нежно целуя его пухлую щеку, служившую для младшего фетишем ровно столько, сколько прошло времени с первой увиденной им счастливой улыбки старшего.
Короткими, нежными, теплыми поцелуями Лухан осыпал лицо Минсока, взяв в чашу из своих ладоней, которые давным-давно отпустили запястья переставшего дергаться парня. Лухан целовал аккуратный носик, вновь сомкнутые веки, подбородок и чуть выпирающую линию скул. Он не останавливался ни на секунду, пока на лице старшего не осталось и миллиметра, не почувствовавшего всю горячность его губ.
- Мин, - прошептал Лухан в самые губы старшего, касаясь своим лбом его и облизывая собственные в предвкушении, - Позволь мне…
И Минсок не сказал твердого нет, отталкивая и выгоняя из своей комнаты, но он и не говорил какого-либо да, а просто зажмурился еще сильнее, предоставляя себя в руки младшего.
Лицо Лухана не озарилось счастливой улыбкой, он не потерял дар речи или не закружил старшего по комнате, тут же сваливаясь на него всей лавиной своих сумасшедших чувств. Парень просто поднял руку, аккуратно погладил возле уха, чуть расслабляя Минсока, а затем завел ладонь немного дальше, касаясь затылка и зарываясь в мягкие каштановые волосы, просто привлекая к себе и нежно, но настойчиво целуя, как давно представлял и хотел.
Лухан осторожно и трепетно касался губ старшего своими, обхватывая сначала нижнюю, а затем и верхнюю; раздвигая их немного, а после просовывая между ними свой влажный язык, но не стремясь как можно скорее попасть внутрь, а просто слизывая вкус Минсока, который так давно хотел попробовать. Движения были аккуратными и нежными, потому что даже сейчас, после устроенной им истерики, парень все равно понимал, что если старший захочет его выгнать, Лухан, как бы ни хотел остаться, все равно уйдет. Вредить своей звезде последнее, чего бы он желал.
Постепенно односторонний поцелуй переместился с губ на подбородок, мелкой дорожкой Лухан спустился к шее парня, а затем языком провел до самой впадинки между ключицами, затем прикусывая нежную кожу и снова поцелуями взбираясь к плечу. Нежно оттягивая Минсока назад за волосы, Лухан открывал себе доступ к самым желанным из доступных мест, а старший тем временем все держал глаза с трепещущими ресницами закрытыми, не издавая и звука, но никаким действием не показывая свое неприятие ситуации.
- Мин, - Лухан снова позвал парня, - Посмотри на меня, пожалуйста.
И Минсок посмотрел, но затуманенный взгляд едва ли был способен сфокусироваться и осознать.
- Я хочу тебя, Мин… - шептал младший, глядя прямо в глаза своей одержимости.
Старший ничего не ответил, только схватил Лухана за полы рубашки, со всей силы нервного напряжения и неуверенности сдавливая и оттягивая их в стороны, совершенно не специально срывая несколько пуговиц, и подался вперед, смазано касаясь губ темноволосого. Лухан же, не теряя времени даром, тут же поймал губы Минсока, возвращая поцелуй и делая его настойчивее и глубже, делясь дыханием, но не позволяя оторваться и вздохнуть. У парня, считай, сорвало крышу, потому что его вера практически сошла на нет, утаскивая в безграничную пучину вселенского отчаяния. И тут такой подарок, да еще такие осторожные, неумелые движения…
Переход на варп* окончательно совершился, когда до Лухана дошла вся неопытность старшего в любовных и, как следствие, интимных делах. Оторвавшись на секунду от увлеченного Минсока, парень одарил его такой безумно-счастливой улыбкой, которая только имелась в его арсенале, в ответ на что тот только густо покраснел, отводя взгляд.
Лухан, не теряя времени зря, вновь прильнул к Мину, запуская руки под домашнюю майку и оглаживая поясницу и лопатки. Целуя такие желанные, уже покрасневшие губы, младший резко подхватил парня под круглые ягодицы, сжимая на них ладони, а затем в несколько шагов оказываясь возле кровати. По-быстрому скинув с себя испорченную рубашку, Лухан, все еще опасаясь возможного отторжения со стороны своей звезды, принялся ласкать столь восхитительно-желанное тело, не менее поспешно освобождая от майки и его.
Минсок плавился от прикосновений младшего, напрочь забывая собственные принципы. От каждого прикосновения к обнаженной груди, будь то руки или губы, тело начинало гореть изнутри, словно термоядерная реакция перед образованием сверхновой. И неважно, что это было только лишь начало. Старший вообще с трудом понимал, что происходит, иначе давно бы прекратил все попытки и непосредственные действия Лухана. Точнее понимал, но сердце у него тоже не железное, а этот сумасшедший младший завораживал и притягивал взгляд. Ничего страшного, что подобное хотя бы раз случится, думал Минсок изредка всплывающим из-под черной массы чувств сознанием.
Лухан, увидев себя со стороны, точно решил бы, что он – сумасшедший, неадекватный фанатик. С таким упорством выцеловывая и вылизывая миллиметр за миллиметром горячей кожи, с таким желанием вдавливая Минсока в несколько узкую для двоих кровать, с таким отчаянием целуя опухшие от настойчивости губы, что только слепой бы не заметил, насколько он одержим.
Избавив Минсока от штанов, Лухан целовал его бедра, коленки и даже ступни, попеременно облизывая каждый пальчик, заставляя старшего сжимать простыни и от удовольствия, и от непривычной щекотки. Младший накрыл рукой пах Мина, сдавливая и ощущая твердую плоть сквозь тонкую ткань обычных черных боксеров. Пальцы обхватили его, а затем прошлись вверх-вниз, спустились чуть ниже к яичкам, перекатывая их между фалангами, а затем прошлись еще нижу, оглаживая бедро изнутри, чуть надавливая в районе колечка мышц, тем самым вырывая из старшего рваные выдохи, переходящие в едва различимые, тихие стоны.
Сам младший балансировал на грани, но знал, что нельзя срываться и пугать Минсока, делая больно или просто быть слишком напористым. Для него все произошедшее до сих пор вообще сродни чуду, поэтому парень отгонял все личные желания и чувства, стараясь доставить любимой звезде как можно больше удовольствия. Даже если на самом деле хотелось грубо нагнуть и сильно и глубоко вбиваться, вырывая стоны, оставляя пальцами бордовые синяки, царапая ногтями и слизывая с шеи сладко-соленый пот. Но почему-то тут же хотелось сделать все нежно, медленно и тягуче, чтобы Мин задыхался от желания, просил, мечтал о разрядке и сам подавался навстречу, раскрываясь. И Лухан не был уверен, какой путь должен выбрать.
Минсок так и лежал с закрытыми глазами, слабо разбирая что-то кроме рук Лухана, губ Лухана, языка Лухана, зубов Лухана. Все смешалось в его голове и сердце, осталось только одно – Лухан. То, как он целовал его, то, как его руки проходились в самых эрогенных зонах, словно заранее зная местонахождение каждой; то, как младший облизывал и засасывал его соски, как кусал плечи и ключицы. Ровным счетом ВСЕ его действия вызывали отклик на уровне молекул, хотя буквально полчаса назад этот парень для Минсока просто… существовал. То есть он жил, ходил рядом, настойчиво навязывал себя, но ничем и никогда не вызывал в старшем каких-либо чувств кроме недоумения и иногда раздражения, тщательно скрываемого напускным равнодушием или сильным стеснением.
- Мин… - шептал Лухан между поцелуями. – Мин…
А Минсок молчал, боясь, что голос просто сломается, сорвется. Неуверенно потянувшись к младшему, он желал хоть как-то вернуть ласку, показать, что не против, даже если и не совсем готов.
Лухану дважды повторять надобности не возникло. Парень, едва почувствовав ответ и горячие руки на спине, с силой впивающиеся ногти, перевернул Минсока на бок, устраиваясь позади. Он обвил старшего руками, крепко удерживая в своих объятиях, буквально прижимая к себе со всей имеющейся силой и страстью. Пальцы осторожно, но настойчиво прошлись по ягодицам, нежно проникая в ложбинку, ныряя туда и возвращаясь, но пока не касаясь там. Лухан внимательно следил за реакцией, постепенно проникая глубже, но в какой-то момент ощущая, как тело Мина напряглось, едва он достиг желаемого.
- Тише, - горячо прошептал Лухан на ухо старшему, тут же прикусывая мочку и хрящик.
Отстранившись и оставив Минсока лежать одного, парень переместился вниз и одним резким рывком развернул его на живот. Проводя ребром ладони между ягодиц, Лухан провел рукой вниз и обхватил яички и член старшего, чуть приподнимая его таз над кроватью. Одним ловким движением избавив от боксеров, он оглядел бледные, округлые половинки, тут же склоняясь к ним.
Ах… - сдавленный смущением вскрик, едва язык младшего коснулся нежной кожи на заднице, вылизывая пока еще снаружи.
Смятые простыни и стиснутые зубы, как только он чуть раздвинул мягкие половинки, касаясь языком колечка мышц. Несколько движений неожиданно привели Минсока в чувства. Парень дернулся, стараясь скинуть крепкую хватку Лухана, прекратить навязчивую ласку, но тот лишь приподнялся, с силой надавливая на лопатки и практически подчиняя, а потом возвращаясь к прерванному занятию.
Лухан был одержим, он знал это, но никогда бы не подумал, что настолько, чтобы возбуждаться еще сильнее, до болезненной тягости в паху, только от мысли, как они выглядят со стороны. Только от ощущения вкуса и трепета кожи Минсока на своих губах и языке. Только лишь от осознания, что так старший еще никому и никогда не открывался. Тщательно смазывая языком отверстие, Лухан сам еле слышно постанывал, думая, что еще совсем немного, и он будет настолько близко к своей звезде, как никогда еще не был.
Посчитав, что слюны достаточно, младший нагнулся к Минсоку, двумя пальцами схватился за его подбородок, и развернул к себе, глубоко и мокро целуя. Едва оторвавшись, Лухан протолкнул в рот к старшему свои пальцы, а спустя еще несколько секунд улегся рядом, переворачивая парня обратно на бок, а средний палец приставляя к дырочке.
- Расслабься, - гортанный шепот, а затем первое пробное проникновение.
Минсок, пусть и слышал просьбу Лухана, все равно сжался, делая движение болезненнее для самого себя. Его бросило в жар от боли, но какое-то странное томление не давало тут же погаснуть возникшему в течение ласк возбуждению. Изнутри все прям голосило неприятием, но на удивление не мешало получать ненормальное удовольствие.
- Мин, - с тихим, но нежным укором, - Пожалуйста, не сжимайся. Потом будет лучше.
Старший всхлипнул, утыкаясь носом в плечо Лухана, но попытался избавиться от спонтанного напряжения. Новое движение внутри парня не встретило сопротивления, но зато ярко отдалось болью для опешившего младшего. Минсок укусил его. Парень не разжал зубов, даже когда кадет остановился. Лухан прошипел от такого выпада, но ничего не сказал, для себя решая, что может и потерпеть ради достижения звезды. Когда же место укуса лизнул мягкий, теплый язык, словно молчаливое извинение, младший продолжил растягивать нежное отверстие, в отместку добавляя второй.
Еще один укус, но теперь он лишь добавлял жару Минсоку, когда Лухан вгонял в него пальцы до основания, разводя их в стороны и прокручивая. Уши и шея просто пылали, все тело охватила сладкая истома, ощущение предвкушения, а боль отошла на второй план, практически не давая о себе знать. Массируя изнутри одной рукой, второй младший оглаживал грудь старшего, придерживал за подбородок во время частых, но коротких, из-за нарастающих тихих стонов Минсока, поцелуев, надавливал на шею, усыпая ими и его лицо.
Входил он в него тоже на боку, медленно насаживая на свой член, обхватив старшего за грудь. Минсок же метался от новых ощущений и резкой боли. Парень стискивал зубы, подаваясь вверх, но Лухан крепко держал его, миллиметр за миллиметром опуская на свое возбуждение. Для него это тоже было испытание выдержки, потому что, едва почувствовав внутреннюю горячность старшего, вернулись мысли о грубом и безудержном сексе, который вряд ли бы понравился его любимому.
Укусив старшего за шею, а затем оставляя яркий, бордовый засос, Лухан, наконец, достиг предела и остановился, переводя дух и давая привыкнуть Минсоку. Тот же был на грани реальности и обморока. Боль довела его до точки, той изначальной вехи, когда он вообще решил позволить младшему трахнуть его, но ощущение наполненности, воспоминания о пальцах и медленные движения рук на члене притупляли мысли, добавляя энергии в термоядерную реакцию, начавшуюся так давно.
Времени решать и идти на попятную не было, потому что едва Мин вообще подумал об этом, Лухан сделал первое медленное, но резкое движение, подхватывая под колено и поднимая его выше, и прошелся по простате. Громкий протяжный стон вырвался изо рта старшего и завис в воздухе. Глаза широко раскрылись, а губы и рот как-то разом пересохли.
Лухан же лишь усмехнулся.
Всего несколько новых толчков, а Минсок уже готов лезть на стенку уже от удовольствия.
А Лухану этого мало, он хотел быть глубоко в нем, поэтому спустя пару минут перевернул старшего на живот, утыкая лицом в простынь и обхватывая обеими руками за грудь. Дыша ему в изгиб шеи, присасываясь к ней языком и губами, подвигая его ноги, чтобы согнул в коленях, и ускоряя темп. Он все еще двигался достаточно медленно, однако толчки были резче и глубже.
Минсок, чувствуя все по-другому, еле сумел развернуть голову, дабы глотнуть воздуха, но тут же натыкаясь на губы младшего. Лухан, борясь сам с собой, со своими такими низменными желаниями, не целовал, а кусал. Остервенело и больно, но распаляя и себя и старшего с большей силой. Двигаясь рывками, он выбивал из любимого весь дух, но в то же время, как и хотел, рождал в нем более извращенные мысли.
Мину захотелось быстрее и глубже, как можно ближе. Их желания наконец были схожи, но тормозились из-за стеснения, неопытности одного и выдержки, терпения другого.
Лухан реально сошел с ума, когда понял, что может так вбиваться вечно. Удивительно, но факт состоял в том, что организм словно завис в перманентном вожделении и похоти. Было так жарко, так влажно, так сладко пахло сексом. Перед глазами возникали круги, стоны Минсока доводили до исступления. А от ощущения подрагивавшего от оргазма тела под ним хотелось одновременно и выть и ликовать, ведь старшему было с ним хорошо, но в то же время самому Лухану всего этого было так ничтожно мало.
Лухану внезапно и срочно захотелось взглянуть на расслабленное лицо Мина, увидеть мутную послеоргазменную пелену в его глазах, что он резко вышел и развернул его лицом к себе. Оглядев такие шикарные припухшие губы, струйки вязкой слюны, скользящие по щеке и подбородку к нежному ушку, вспотевший лоб, с прилипшими к нему спутанными волосами, парень сдавленно простонал и накрыл губы старшего грубым поцелуем, заставляя того немножко испугаться и на автомате толкнуть Лухана от себя. Будучи сидящим на краю, младший от резкого выпада тоже подался назад, ловя в воздухе воинственные ладони, но не удерживаясь и падая с кровати назад. Минсок опустился рядом, практически на него.
Боли от удара с полом парень не чувствовал, тут же перекатываясь на старшего и вновь целуя его в порыве безудержной страсти, которую до сих пор не смог утолить. Не обращая внимания на сопротивление, Лухан резко вошел в него, подхватывая руками под колени и насаживая сразу до самого конца. Толкаясь с силой и с возрастающей с каждым движением скоростью, младший не мог удержаться, чтобы не нагнуться и снова не ворваться горячим языком в рот своего Мина. Практически лежа на нем, сдавливая бока и бедра тонкими пальцами с каждым новым толчком все сильнее, до синяков, Лухан не мог насытиться.
Он был его, только его. Раз и навсегда. С сегодняшней ночи и последующие ночи на годы вперед. Теперь Лухан его точно не отпустит, когда старший так открылся и доверился ему. Когда старший, едва понимая, что происходит с ним, отвечал на поцелуи, подаваясь напору Лухана. На каждый новый пошлый, мокрый и развратный поцелуй, который дарил ему младший. Когда старший так сладко и протяжно стонал под ним, подаваясь на встречу и приподнимая бедра на каждое движения внутри него. На каждое новое, сумасшедше быстрое и четкое движение.
Наконец, Лухан почувствовал, что уже близок, но его такой удивительной выдержки хватило, чтобы перевернуть старшего на живот и поставить на колени, повторяя раннюю позу. Грубые, глубокие, быстрые и четкие толчки вырывали из Минсока уже крики. Ладонью обхватив подбородок парня, Лухан надавил на сжавшуюся челюсть и протолкнул внутрь два пальца, играя с языком и добавляя себе удовольствия. Другую же руку он просунул вниз, обхватывая напряженную плоть старшего в кольцо и проводя вверх-вниз в том же безумном темпе, которым вбивался в него.
Холод кафельного пола контрастировал с жаром обнаженных тел, добавляя к их возбуждению новых ощущений. Все словно горело, но одновременно и леденело. Словно зашкалившая температура солнца и абсолютный минус космоса. Спутанные мысли и движения на автомате. Подкатывающая кульминация и ожидание конца. Стремление к разрядке и страх перед расставанием. Миллион чувств за секунду до Большого взрыва.
Их едва ли хватило на пару минут, тут же взрывая все вокруг разными красками: белыми, голубыми, красными, желтыми и коричневыми, как звезды в далеких уголках вселенной. Реакция завершилась, они оба достигли пика, вынося их эмоции на сверхновый уровень.
Лухан упал прямо поверх Минсока, пытаясь отдышаться. Старшего же поглотила темная сторона сознания, выписывая цветные круги перед глазами, так напоминающие яркие кольца Сатурна. Он лежал на полу, тяжело дыша и желая лишь уплыть далеко-далеко в космос, не имея возможности вернуться. Ему было одновременно и плохо, и хорошо. Сквозь туманность спутанных мыслей он почувствовал, как Лухан поднял его на кровать и улегся рядом, обнимая и притягивая к себе.
***
Утром следующего дня Лухан отчаянно хотел изобрести машину времени или прыгнуть в черную дыру, чтобы унестись сквозь пространство и время, желательно в прошлое, чтобы остановить самого себя.
Проснувшись с улыбкой, но не нащупав рядом Минсока, Лухан резко сел на кровати, оглядываясь и сталкиваясь с холодным взглядом. Молчаливое противостояние глаза в глаза окончилось для младшего полным провалом, бухая в живот ледяной кометой. Сдвинув брови, парень озадаченно смотрел на полностью одетого старшего, разместившегося на стуле напротив кровати. Его лицо не светилось ни счастьем, ни любовью, ни обожанием, ни смущением - ни одной положительной эмоцией, на которую Лухан, как он считал, мог рассчитывать после случившегося. Старший выглядел соответственно худшим ожиданиям: рано проснувшимся и успевшим подумать и что-то для себя решить.
- Одевайся и уходи, - строго, со сталью в голосе, проговорил Минсок, словно отдавал приказ.
Лухан в ответ только медленно развернулся и спустил ноги с кровати, прикрытый простынею. В голове возникали и пропадали теории о причинах, возможные варианты последующих событий, планы по предотвращению эмоциональных катаклизмов и многое другое, но в итоге все сжалось в районе сердца, доставляя мучительную боль, которую Лухан не испытывал даже в предыдущие два раза. А ведь он уже решил, что вот оно – счастье. Но у старшего, видимо, имелся нескончаемый запас идей, как довести его до кипения, а потом уничтожить одним взглядом или одной фразой.
- Мин… - парень уже понял, что переубедить Минсока не выйдет, но все же сделал попытку.
- Пошел вон из моей комнаты, - тихо, но с угрозой.
От тупой боли в груди и бессилия перед обстоятельствами, дрожащими пальцами сжав простынь, Лухан прикрыл глаза и вздохнул. Собрав моральные силы в кулак, кадет поднялся, ничуть не стесняясь старшего, но заставляя его резко отвернуться, и собрал свои вещи. Надев только брюки и форменный пиджак поверх голого тела, Лухан ушел, не прощаясь, лишь раз обернувшись и посмотрев увлажнившимися глазами глубоко в заледеневшее сердце своей звезды.
Последний печальный взгляд парня отпечатался в душе нахмурившегося от волны исходящего от него отчаяния Минсока, но принятое решение непоколебимо. Так он думал.
***
До выпуска оставалось меньше двух лет, поэтому Лухан просто доучивался, как мог. Не старался, не стремился, а просто делал, что задавали, участвовал, где просили, писал работы, которые требовали. Все вдруг потускнело и потухло: и мечта, и Минсок, и звезды. Лухан даже не расстроился, когда его освободили от конференций ввиду резкого падения мотивации и успеваемости, наоборот, как-то болезненно обрадовался – не будет нужды надоедать старшему своим присутствием, напоминая о ночи, ставшей для них обоих ошибкой.
Первый год прошел в черной, космического масштаба апатии, из которой вырвать парня не могли ни друзья, ни родители. Для Минсока же словно ничего и не было. Если Лухан ходил мрачнее тучи, то старший просто жил, абсолютно не обращая внимания на происходящее вокруг. Изредка бросая странные, сомневающиеся взгляды, но не делая ровным счетом никаких поползновений, даже мысленных, в сторону отчаявшегося младшего. Весь свой пятый курс парень просто расслабленно и бесстрастно ожидал, когда в четверокурснике разгорится бывалый огонь, и он вернется в свое привычное, назойливое русло. Лишь к концу года в Мине поселилось семя сомнения, потому что с каждым днем становилось все очевиднее и очевиднее, что у того внутри что-то умерло, погасло навсегда.
Еще один год Минсок, удивляясь самому себе, провел в бесконечных наблюдениях и сожалениях.
Наблюдения касались Лухана, приехавшего с летних каникул от родителей в том же состоянии, что и отбывал пару месяцев назад – безжизненный и холодный, как сам космос. Такой же БЕЗвозДУШНЫЙ. Старший в первый раз действительно испугался, когда, будучи назначенным на капитанский пост сразу по окончанию пятого курса, на приветственной речи для будущих выпускников прошелся взглядом по толпе и обнаружил Лухана, глядящего на него пустым взглядом. Ни искорки, ни эмоции.
Минсок не мог часто появляться в Кадетском корпусе, его ждала новая экспедиция по покорению неизведанных галактик, планируемая ровно через год на звездолете «Аякс»*. И это было первое из его сожалений. Раз в месяц парень оказывался в стенах, ставших ему родными за пять лет обучения, однако каждое посещение чувствовал, сколько боли они хранили. Боли, которую причинил он, а не ему. И это стало его вторым сожалением. Минсок отчаянно жалел, что поступил с Луханом так жестоко. За прошедший год сумев сложить два и два, парень пришел к неутешительному выводу: он лично убил все лучшее в младшем. Его мечту, его чувства, его любовь, его стремления, его мотивацию, его бесконечный источник жизненных сил. Он спрашивал у учителей, у декана, у некоторых студентов, но ответы всегда были одними и теми же: Лухан сдался, Лухан словно опустошен, Лухан погас.
Третьим его сожалением оказалось поспешное решение выдворить Лухана из своей жизни, так безжалостно отправив его из комнаты в то утро. Только подумать, как Минсок тогда ошибался, считая, что позволил коснуться себя лишь из-за надоедливой мольбы младшего. И с осознанием всей тяжести проступка, у него начались бессонные ночи. Мысли о Лухане вторгались даже в сновидения, пугая жестокой реалистичностью и откровенностью. Минсок начал задыхаться, а его воздухом, в конце концов, оказался младший. Он словно встал на его место, отчаянно нуждаясь в когда-то отвергнутом чувстве. Он думал, мечтал, желал младшего от начала и до конца, день за днем возвращаясь мыслями к каждому мгновению, подаренному ему любовью Лухана. К его счастливым улыбкам, к его тихому шепоту, к его глупым предложениям и страстным признаниям.
Приняв себя и свои чувства, Минсок, конечно, не считал, что легко вернет Лухана к жизни, к себе, но все же старался чаще появляться перед ним, заводить какие-либо разговоры. Но они действительно словно местами поменялись. Лухан игнорировал все вокруг, а значит и старшего. Лухан почти не разговаривал, отвечая лишь на прямые вопросы, а старшего и вовсе избегал. Лухан не интересовался ничем, а значит и слухи о визитах Минсока пропускал мимо ушей. Лухан плевал даже на космос и мечту о первой экспедиции на одном звездолете вместе с Минсоком, поэтому запись в команду пустил на самотек, полагаясь на выбор комиссии во главе с командующим адмиралом.
Тем временем близился выпуск и назначение на корабли. В этом году ни один из кадетов-выпускников не получил высший ранг, потому что даже самый достойный не выдержал напряжения. Но была вещь, доступная лишь капитанам кораблей, – право личного набора в свою команду. Запись начиналась сразу по окончанию церемонии вручения дипломов и лицензий, поэтому у Минсока еще было время. Отыскав знакомое лицо среди сотни одинаково белых, парадных униформ, парень с невероятной скоростью оказался возле него, заставляя склониться в почетном поклоне.
- Хотел бы ты… - неуверенно обратился капитан Ким Минсок к одному из выпустившихся только что кадетов, – Отправиться в первый полет под моим командованием?
Новоиспеченный выпускник, лейтенант и ксенолингвист Лухан, медленно поднял голову и недоверчиво оглядел немного нервно улыбающегося Минсока, который тем временем до боли сжимал в карманах формы пару металлических пуговиц, оставшихся на полу его комнаты в тот памятный вечер. Он знал, что парень был предварительно назначен на другой корабль по личному попущению, но не мог не предложить место у себя, да и вполне имел на это право. Единственной загвоздкой являлось возможное отсутствие мотивации, но, как надеялся капитан, это было еще поправимо.
- Лу… - прошептал он, как это когда-то делал сам Лухан.
Недоверчивый взгляд превратился в удивленный и даже ошарашенный, когда старший протянул руку и осторожно коснулся края рукава парадной формы, невесомо проходясь пальцами по обнаженной кожи между перчаткой и манжетой рубашки. Лухан руки не отдернул, но и ничего не сказал, ожидая. Сердце трепетало, от страха то сжимаясь, то разгоняясь, как угорелое. Угольки глаз еще не разгорелись, но лишь одной искры достаточно, чтобы запылать с новой силой, возвращая и мечту, и любовь.
- Прости меня, - едва слышно, но четко и серьезно, чтобы у лейтенанта не осталось сомнений в ответных чувствах капитана.
И пусть Лухану все еще было страшно и тяжело, он перехватил ладонь Минсока, несильно сжимая и мягко отстраняя от себя, а затем, отдав честь, удалился, повторяя про себя, словно мантру название звездолета: «Аякс», «Аякс», «Аякс».
• Варп - ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B0%D1%80%D0%BF-...
• USS «Аякс» -
startrek.spb.ru/index2.php?option=com_content&t...
Автор: SimusiK
Фэндом: EXO - K/M
Пэйринг: Лухан/Минсок
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Фантастика, StarTrek!AU
Предупреждения: OOC
Дисклаймер: не принадлежат, не извлекаю, не претендую
Статус: ЗАКОНЧЕН
Лухан думал, что его наиважнейшая цель - далекие звезды, но оказалось, что самая яркая светила рядом.Глядя в ночное звездное небо, такое темно-синее, почти черное, с россыпью мерцающих точек на нем, Лухан с детства знал, чего хочет больше всего на свете. Знал, что его так привлекает. Точно был уверен, что нигде кроме космоса не сможет найти покой и счастье. Далекие звезды были его магнитом, к которому тянуло с рождения.
Лухан с пяти лет был уверен, что Звездный флот для него. Что именно на космическом корабле воплотятся его мечты и стремления. Рассекая безвоздушное пространство, он, конечно же, будет на своем месте. Он сможет приложить к полетам все свои лучшие качества, а недостающие для этого знания получит во время усиленной учебы и практики, дабы достичь своей цели.
Парень приложил все мыслимые и немыслимые усилия, начиная еще с начальной школы, дабы изучать и восполнять пробелы, если таковые имелись. Дополнительные курсы астрономии и физики, углубленная математика и даже физкультура. Языки, лингвистика и такой сложный фонетический разбор, но во имя единственной цели.
Комната Лухана с каждым днем и месяцем все больше напоминала черную дыру, с ее таким необычным внутренним беспорядком: ни единого кусочка старых обоев, только лишь листовки, постеры и иногда цветные самоклейки с важными датами, шпорами или запоминалками. Все кричало о любви к космосу. Едва только открывали новый мир: галактику, планету, звезду или даже самый захудалый спутник, Лухан бросался на поиски информации, пока не заучивал практически дословно все, что могло касаться объекта исследований.
С потолка свисала подробная модель солнечной системы, а по полкам стояли модели межпланетных космических кораблей. Родители тогда еще мальчика даже не пытались наводить порядок там, куда Лухан не пускал даже друзей, дабы ни один неосторожный вдох или выдох не разрушил его мечту, пусть и понимал, как нелепы его опасения.
Суеверное молчание в период вступительных экзаменов, а затем праздник на всю катушку – первый раз Лухан действительно пил и напился, но были причины, так что даже родители не стали ругать парня, явившегося только под утро с конвоем счастливых друзей, провожавших общего друга в столицу. И у него было право праздновать свою победу, потому что еще один шаг навстречу своей звезде – это очень круто.
Мандраж и внутреннее волнение во время поездки, а затем неописуемый восторг и несдержанные крики счастья прямо на пороге академии. Лухан уже почти добился цели, он уже вот-вот на пороге лучшего времени в своей жизни, он практически един с мечтой, со своей звездой, идеей, преследовавшей его с детства, которую никакие невзгоды, уговоры или предложения не убили и даже не поправили. Сегодня он кадет, а через несколько лет, всего пять, вопреки тем 13, что уже ждал, Лухан поднимется на космический корабль и отправится в черную даль, к звездам.
И встреча с Минсоком в первый же день занятий на церемонии открытия в кадетском корпусе только подтвердила его мысли. Не могло быть, что в идеальном месте для воплощения стремлений просто так оказалось что-то настолько совершенное. Он встретил еще одну свою зависимость там, где пришел наслаждаться другой. Никак не могло быть иначе. Это судьба.
Но если учеба давалась увлеченному Лухану легко, потому что заинтересованный парень, даже не стараясь, хватал каждую деталь и впитывал все как губка, то с Минсоком было сложнее, потому что старший совершенно не желал поддаваться на провокации. Не желал идти на контакт и как-то реагировать на вечно крутящегося возле него Лухана.
Лухан пробовал заводить разговор издалека, пробовал откровенным текстом предлагать дружбу. Он подсаживался к старшему на обедах, болтая о том о сем и всеми силами выпытывая какие-нибудь подробности неважно о чем, но чтобы из уст Минсока. Он ловил его в коридорах, интересуясь мнением старшего по поводу своих небольших открытий или научных работ. Лухан засыпал Минсока вопросами на семинарах, если тот выступал перед залом, проявляя неподдельный интерес ко всему, что касается парня.
Минсок же ничего не говорил, не раздражался на настойчивость, не показывал ничем, что его что-то выводит из себя, но и не стремился отвечать развернуто и углублять знакомство, молча терпя присутствие неугомонного фаната. Проявляя, правда, минимальную вежливость и участие в серьезных вопросах.
А Лухан был его фанатом. Минсок учился на один год дольше и являлся лучшим на своем курсе, ему прочили место капитана корабля (что было достаточно рано, однако вполне оправдано), когда обучение и стажировка будут окончены. На него обращали внимание все преподаватели и профессора, давали доступ к интересным событиям вне кадетского корпуса, позволяли пользоваться многими льготами, недоступными для обычных кадетов. И Лухан поначалу думал, что Минсок отталкивает его из-за самонадеянности и высокомерия, сформировавшегося, возможно, как следствие чрезмерной похвалы окружающих.
Но Минсок не был высокомерным, он на поверку оказался просто тихим и скромным, не болтливым и спокойным. Единственный достаточно долгий и взаимный разговор Лухана со старшим, получившийся на радостях от удачного открытия какой-то непонятной младшему фигни, являвшейся непосредственным профилем Минсока, убедили парня в необоснованности выводов и вернули расположение с новой силой. А так же интерес охотника, выслеживающего и выжидающего свою жертву, потому что для смелого Лухана старший был одержимостью.
Но абсолютная закрытость и равнодушие к его чувствам не давали Лухану ни покоя, ни свободы. Парень искренне верил в свое отношение и желание всегда быть бок о бок со старшим, что превратил стремление быть с ним вместе в навязчивую идею, не страдая, но загоняясь по этому поводу. В какой-то момент он сам же и испугался, что подменил приоритеты. Пытался бороться, но тщетно. Единственное, что у него вышло, - отделить любовь к Минсоку от любви к звездам. Но старший все равно был его космосом. И это причиняло ощутимую боль после каждого воздвигаемого Минсоком препятствия для его чувств.
К внутреннему противостоянию Лухана и Минсока присоединилось еще и внешнее. Будучи лучшим на своем курсе, Лухан так же попал в тот самый список «будущих капитанов кораблей», вроде бы сам того не желая, но составляя конкуренцию старшему. Теперь на него тоже были направлены все взгляды, оценивая и подмечая. Теперь каждая конференция проходила с его участием помимо Минсока. Теперь на каждом углу не в меру догадливые кадеты и даже прочие студенты академии шептались и едва ли не делали ставки.
Минсок воспринимал все с каким-то равнодушным спокойствием, когда как у Лухана в теле все закипало, едва только он слышал новый слух о них или об их положении. Ничего пошлого, наоборот, все было не в меру серьезно. И это бесило, возможно, еще сильнее, потому что для младшего Минсок был примером, а все вокруг только и говорили, что он старается заполучить его место себе. У Лухана, конечно, было миллион честолюбивых идей и еще больше планов для их реализации, но любой вред карьере старшего туда войти не мог. Так уж сложилось, что парень скорее предпочел бы отправиться в полет на одном корабле с Минсоком, под его командованием, даже находя в этом какое-то извращенное удовлетворение. Но никто из окружающих этого понять не мог, а Лухан не торопился объяснять. С какой-то стороны все эти командорские штучки давали ему возможность быть со старшим чаще, чем в недавнем прошлом. Ради такого счастья приходилось терпеть некоторые неудобства.
Минсоку же как будто было все равно. Он разговаривал с Луханом только из необходимости во время конференций и специальных заданий, иногда прося о чем-то, иногда помогая, но никогда не пересекая черту, им самим установленную между ними. Старший видел, какие страдания приносит нетерпеливому Лухану, но не торопился облегчать его участь, потому что в принципе не интересовался отношениями, даже дружескими. Он был принципиальным одиночкой. Ему даже не льстила столь сильная привязанность младшего, ему было объективно все равно.
Однажды, где-то спустя два с половиной года обучения, Лухан не выдержал. Его просто доконала отчужденность старшего, его равнодушие и подчеркнутая отстраненность. И парень пошел в наступление, причем уже не такое назойливое и похожее на кружение пчелы над цветком, в надежде получить с него нектар. Нет-нет, Лухан просто открытым текстом предложил старшему встречаться на глазах у огромной аудитории, находившейся в тот обеденный час в общей кафетерии кадетского корпуса.
Лухан смотрел на старшего прямым и серьезным, таким уверенным взглядом. Он тяжело дышал и томительно ожидал ответа, полагаясь на случай, потому что сил терпеть и намекать больше не было. Его не волновали возможные проблемы с общественностью или с уставом, потому что ни то ни другое не было настолько важно, чтобы остановить его. Ни мнение, ни законы. Да и в правилах ничего по этому поводу написано не было. Он читал.
Минсок же просто встал и ушел, не проронив ни слова.
Мир Лухана в тот день обрушился.
От бессилия парень едва не отказался от новых попыток, на долгое время погрузившись в учебу и проекты, которых с каждым семестром становилось все больше и больше. Лухан перестал замечать окружающих, в особенности старшего, вернулся к первоначальной цели, оставил на своем небе лишь одну звезду и стремился к ней с новой силой, отдававший порой отчаянным трудоголизмом. Все чаще парень замечал на себе озадаченные взгляды профессоров и прочих студентов, дивившихся изменениям в когда-то горевшем юноше. И ведь он и сейчас горел, просто имея только одну звезду, свет был не настолько ярким.
Постепенно оправившийся от обиды Лухан все чаще бросал отчаянные взгляды в сторону всегда занятого и такого прекрасного в пылу обсуждений и полемик Минсока. И тогда парень окончательно понял, что ничего уже не изменить, и сколько бы он не пытался, ему никогда не удержаться далеко от прямо-таки источающего притягательный свет старшего. Это было стопроцентное попадание.
В следующий раз чуть осажденный, но чувствовавший, что времени осталось не так-то много, парень обратился к старшему с аналогичной предыдущей просьбой спустя еще пол года, но уже наедине, дабы не смущать и не раздражать предмет любви. Подловив возле лабораторий, где тот занимала каким-то важным проектом со знаменитым профессором, куратором его научной выпускной работы, Лухан признался. Вопрос был задан тихо и мягко, однако настойчиво и с выражением всех чувств в короткой фразе «Ты мне нравишься».
Ничего не изменилось, разве что с удивленным и чуть нахмуренным взглядом Минсок оглядел всего Лухана с ног до головы и, как показалось парню, выжег из него всю надежду.
С тех пор даже свет звезд не привлекал Лухана как прежде, потому что единственное недосягаемое солнце было так близко и одновременно так далеко. И на этот раз у парня сильно упала успеваемость, возникли проблемы с посещаемостью. И не просто проблемы, а настоящая катастрофа, потому что Лухан просто-напросто забил на учебу, прозябая в клубах и пабах, напиваясь до беспамятства и ночами стеная и крича в подушку от безысходности.
Или случалась другая сторона монеты - кадет просто лежал на спине и часами глядел в потолок. Пустой, невидящий взгляд и покалывание в грудной клетке, там, где у здоровых людей находилось сердце, а у Лухана – зияющая черная дыра. Все было настолько плохо, что даже его сосед, зацикленный на себе и учебе, До Кёнсу, поинтересовался о моральном здоровье Лухана.
И новая волна отрицания, новая волна алкоголя.
И новый выход эмоций.
Лухан ни секунды не раздумывал, стоя возле двери в комнату Минсока и со всей гребанной оленьей силой стуча в нее. Правда и не особо задумывался, что творит его нетрезвый разум.
Открывший ему, чуть заспанный (в два часа ночи-то), в легкой домашней одежде, а не в извечной форме кадетского корпуса, Минсок вызвал в Лухане приступ умилительной паники. Огромными глазами, полыми обожания, смешанного с чуточкой удивления (младший никогда раньше не видел такого старшего) и алкогольного опьянения, парень смотрел на замершего в дверях Минсока.
- Что ты здесь делаешь?
- Мин… - протянул Лухан на выдохе, так низко и тяжело.
- Я еще раз спрашиваю… - но договорить не успел, потому что Лухан, не обращая внимания на сопротивление с его стороны, втолкнул парня в комнату.
- Я больше так не могу, - как ему казалось, пояснил Лухан, озадачивая Минсока еще сильнее.
И опять не давая даже среагировать, схватил руки старшего и притянул к себе, крепко обнимая и выдыхая на ухо три теплых слова:
- Я люблю тебя.
Минсок не то что бы сильно вырывался, но все-таки чуть оттолкнул Лухана.
- Ты пьян, иди к себе, - строго и с нажимом.
- Ты опять это делаешь! – Лухан внезапно закричал, пугая Мина. – Ты опять меня отталкиваешь! Все время одно и то же, постоянно только отторжение. Ну что я тебе такого сделал-то? Чем задел, что ты отступаешь все дальше и дальше?! Чем мои искренние чувства к тебе провинились?!
Старший молчал, ожидая окончания истерики, а Лухан истолковал его молчание по-своему, точнее соответственно своим ожиданиям, однако останавливаться не собирался.
- Нет, сегодня я не уйду, - в глазах парня светился многообещающий огонек. – Я так долго ждал. Ты мне нужен.
- Лухан! – предупредительно позвал Минсок, делая пару шагов назад и наблюдая, как младший сильнее расстегивает пуговицы итак свободной у горла строгой формы кадетского корпуса, правда весьма помятой после целого вечера, проведенного в клубе.
- Ничего не выйдет, Мин, - избавившись от пиджака, покачал головой младший и приступил к верхним пуговицам рубашки.
Минсок все отступал, отчаянно взывая к сознательности Лухана, но ничего не получалось. Множество факторов слишком перевешивали для него мольбы такого желанного старшего. Оказавшись в двух шагах от Мина, он с небольшой борьбой поймал его руки, резко притягивая к себе и обнимая за талию. Лухан носом зарылся в волосы старшего, вдыхая запах и совсем уж целомудренно целуя в макушку.
- Мин, я так люблю тебя, - прошептал Лухан, спускаясь к уху Минсока и обдавая раковину горячим дыханием с небольшой примесью алкоголя. – Я так хочу тебя.
- Лухан, прекрати это, - голос Минсока был жестким и требовательным.
Но младший не слушал, уже касаясь языком нежной кожи за ушком, а попытки старшего вырваться предотвращая прижатием к стене всем телом и перехватывая запястья. Минсок был обездвижен, но все же старался освободиться или прекратить поцелуи, мотая головой из стороны в сторону и не давая Лухану коснуться такой желанной шеи и подбородка, прижаться к сладким губам.
- Ну дай же ты мне коснуться тебя, - все так же шепча, настаивал Лухан. – Ты все время такой далекий, такой недосягаемый. Минсок, ты как мечта, только моя единственная оказалась гораздо ближе, чем ты. Ты вроде так близко, но тебя практически не достать. Не то что рукой, даже душой не коснуться. Позволь мне, а? Хотя бы раз…
Минсок едва дышал, вслушиваясь в пьяный бред младшего и, наконец, окрашивая значением все то, что происходило меду ними когда-либо. Старший бы никогда не подумал, что настолько важен Лухану, что где-то во Вселенной вообще существует подобная зависимость. Он никогда не брал в голову попытки парня сблизиться ним, считая, что тому просто скучно или его влюбленность скоротечна.
- Нет, Лухан, тебе лучше уйти, - дрожащим голосом, рассыпаясь на звездную пыль, все еще отказывал старший, но уже не так уверенно.
Лухан чуть отклонился назад, заглядывая своими бездонными шоколадными глазами в лицо Минсоку и ища там ответы на какие-то свои вопросы. Он приблизился к зажмурившемуся парню, но остановился буквально в нескольких сантиметрах, ожидая. Едва глаза Минсока чуть приоткрылись, Лухан приблизился еще, нежно целуя его пухлую щеку, служившую для младшего фетишем ровно столько, сколько прошло времени с первой увиденной им счастливой улыбки старшего.
Короткими, нежными, теплыми поцелуями Лухан осыпал лицо Минсока, взяв в чашу из своих ладоней, которые давным-давно отпустили запястья переставшего дергаться парня. Лухан целовал аккуратный носик, вновь сомкнутые веки, подбородок и чуть выпирающую линию скул. Он не останавливался ни на секунду, пока на лице старшего не осталось и миллиметра, не почувствовавшего всю горячность его губ.
- Мин, - прошептал Лухан в самые губы старшего, касаясь своим лбом его и облизывая собственные в предвкушении, - Позволь мне…
И Минсок не сказал твердого нет, отталкивая и выгоняя из своей комнаты, но он и не говорил какого-либо да, а просто зажмурился еще сильнее, предоставляя себя в руки младшего.
Лицо Лухана не озарилось счастливой улыбкой, он не потерял дар речи или не закружил старшего по комнате, тут же сваливаясь на него всей лавиной своих сумасшедших чувств. Парень просто поднял руку, аккуратно погладил возле уха, чуть расслабляя Минсока, а затем завел ладонь немного дальше, касаясь затылка и зарываясь в мягкие каштановые волосы, просто привлекая к себе и нежно, но настойчиво целуя, как давно представлял и хотел.
Лухан осторожно и трепетно касался губ старшего своими, обхватывая сначала нижнюю, а затем и верхнюю; раздвигая их немного, а после просовывая между ними свой влажный язык, но не стремясь как можно скорее попасть внутрь, а просто слизывая вкус Минсока, который так давно хотел попробовать. Движения были аккуратными и нежными, потому что даже сейчас, после устроенной им истерики, парень все равно понимал, что если старший захочет его выгнать, Лухан, как бы ни хотел остаться, все равно уйдет. Вредить своей звезде последнее, чего бы он желал.
Постепенно односторонний поцелуй переместился с губ на подбородок, мелкой дорожкой Лухан спустился к шее парня, а затем языком провел до самой впадинки между ключицами, затем прикусывая нежную кожу и снова поцелуями взбираясь к плечу. Нежно оттягивая Минсока назад за волосы, Лухан открывал себе доступ к самым желанным из доступных мест, а старший тем временем все держал глаза с трепещущими ресницами закрытыми, не издавая и звука, но никаким действием не показывая свое неприятие ситуации.
- Мин, - Лухан снова позвал парня, - Посмотри на меня, пожалуйста.
И Минсок посмотрел, но затуманенный взгляд едва ли был способен сфокусироваться и осознать.
- Я хочу тебя, Мин… - шептал младший, глядя прямо в глаза своей одержимости.
Старший ничего не ответил, только схватил Лухана за полы рубашки, со всей силы нервного напряжения и неуверенности сдавливая и оттягивая их в стороны, совершенно не специально срывая несколько пуговиц, и подался вперед, смазано касаясь губ темноволосого. Лухан же, не теряя времени даром, тут же поймал губы Минсока, возвращая поцелуй и делая его настойчивее и глубже, делясь дыханием, но не позволяя оторваться и вздохнуть. У парня, считай, сорвало крышу, потому что его вера практически сошла на нет, утаскивая в безграничную пучину вселенского отчаяния. И тут такой подарок, да еще такие осторожные, неумелые движения…
Переход на варп* окончательно совершился, когда до Лухана дошла вся неопытность старшего в любовных и, как следствие, интимных делах. Оторвавшись на секунду от увлеченного Минсока, парень одарил его такой безумно-счастливой улыбкой, которая только имелась в его арсенале, в ответ на что тот только густо покраснел, отводя взгляд.
Лухан, не теряя времени зря, вновь прильнул к Мину, запуская руки под домашнюю майку и оглаживая поясницу и лопатки. Целуя такие желанные, уже покрасневшие губы, младший резко подхватил парня под круглые ягодицы, сжимая на них ладони, а затем в несколько шагов оказываясь возле кровати. По-быстрому скинув с себя испорченную рубашку, Лухан, все еще опасаясь возможного отторжения со стороны своей звезды, принялся ласкать столь восхитительно-желанное тело, не менее поспешно освобождая от майки и его.
Минсок плавился от прикосновений младшего, напрочь забывая собственные принципы. От каждого прикосновения к обнаженной груди, будь то руки или губы, тело начинало гореть изнутри, словно термоядерная реакция перед образованием сверхновой. И неважно, что это было только лишь начало. Старший вообще с трудом понимал, что происходит, иначе давно бы прекратил все попытки и непосредственные действия Лухана. Точнее понимал, но сердце у него тоже не железное, а этот сумасшедший младший завораживал и притягивал взгляд. Ничего страшного, что подобное хотя бы раз случится, думал Минсок изредка всплывающим из-под черной массы чувств сознанием.
Лухан, увидев себя со стороны, точно решил бы, что он – сумасшедший, неадекватный фанатик. С таким упорством выцеловывая и вылизывая миллиметр за миллиметром горячей кожи, с таким желанием вдавливая Минсока в несколько узкую для двоих кровать, с таким отчаянием целуя опухшие от настойчивости губы, что только слепой бы не заметил, насколько он одержим.
Избавив Минсока от штанов, Лухан целовал его бедра, коленки и даже ступни, попеременно облизывая каждый пальчик, заставляя старшего сжимать простыни и от удовольствия, и от непривычной щекотки. Младший накрыл рукой пах Мина, сдавливая и ощущая твердую плоть сквозь тонкую ткань обычных черных боксеров. Пальцы обхватили его, а затем прошлись вверх-вниз, спустились чуть ниже к яичкам, перекатывая их между фалангами, а затем прошлись еще нижу, оглаживая бедро изнутри, чуть надавливая в районе колечка мышц, тем самым вырывая из старшего рваные выдохи, переходящие в едва различимые, тихие стоны.
Сам младший балансировал на грани, но знал, что нельзя срываться и пугать Минсока, делая больно или просто быть слишком напористым. Для него все произошедшее до сих пор вообще сродни чуду, поэтому парень отгонял все личные желания и чувства, стараясь доставить любимой звезде как можно больше удовольствия. Даже если на самом деле хотелось грубо нагнуть и сильно и глубоко вбиваться, вырывая стоны, оставляя пальцами бордовые синяки, царапая ногтями и слизывая с шеи сладко-соленый пот. Но почему-то тут же хотелось сделать все нежно, медленно и тягуче, чтобы Мин задыхался от желания, просил, мечтал о разрядке и сам подавался навстречу, раскрываясь. И Лухан не был уверен, какой путь должен выбрать.
Минсок так и лежал с закрытыми глазами, слабо разбирая что-то кроме рук Лухана, губ Лухана, языка Лухана, зубов Лухана. Все смешалось в его голове и сердце, осталось только одно – Лухан. То, как он целовал его, то, как его руки проходились в самых эрогенных зонах, словно заранее зная местонахождение каждой; то, как младший облизывал и засасывал его соски, как кусал плечи и ключицы. Ровным счетом ВСЕ его действия вызывали отклик на уровне молекул, хотя буквально полчаса назад этот парень для Минсока просто… существовал. То есть он жил, ходил рядом, настойчиво навязывал себя, но ничем и никогда не вызывал в старшем каких-либо чувств кроме недоумения и иногда раздражения, тщательно скрываемого напускным равнодушием или сильным стеснением.
- Мин… - шептал Лухан между поцелуями. – Мин…
А Минсок молчал, боясь, что голос просто сломается, сорвется. Неуверенно потянувшись к младшему, он желал хоть как-то вернуть ласку, показать, что не против, даже если и не совсем готов.
Лухану дважды повторять надобности не возникло. Парень, едва почувствовав ответ и горячие руки на спине, с силой впивающиеся ногти, перевернул Минсока на бок, устраиваясь позади. Он обвил старшего руками, крепко удерживая в своих объятиях, буквально прижимая к себе со всей имеющейся силой и страстью. Пальцы осторожно, но настойчиво прошлись по ягодицам, нежно проникая в ложбинку, ныряя туда и возвращаясь, но пока не касаясь там. Лухан внимательно следил за реакцией, постепенно проникая глубже, но в какой-то момент ощущая, как тело Мина напряглось, едва он достиг желаемого.
- Тише, - горячо прошептал Лухан на ухо старшему, тут же прикусывая мочку и хрящик.
Отстранившись и оставив Минсока лежать одного, парень переместился вниз и одним резким рывком развернул его на живот. Проводя ребром ладони между ягодиц, Лухан провел рукой вниз и обхватил яички и член старшего, чуть приподнимая его таз над кроватью. Одним ловким движением избавив от боксеров, он оглядел бледные, округлые половинки, тут же склоняясь к ним.
Ах… - сдавленный смущением вскрик, едва язык младшего коснулся нежной кожи на заднице, вылизывая пока еще снаружи.
Смятые простыни и стиснутые зубы, как только он чуть раздвинул мягкие половинки, касаясь языком колечка мышц. Несколько движений неожиданно привели Минсока в чувства. Парень дернулся, стараясь скинуть крепкую хватку Лухана, прекратить навязчивую ласку, но тот лишь приподнялся, с силой надавливая на лопатки и практически подчиняя, а потом возвращаясь к прерванному занятию.
Лухан был одержим, он знал это, но никогда бы не подумал, что настолько, чтобы возбуждаться еще сильнее, до болезненной тягости в паху, только от мысли, как они выглядят со стороны. Только от ощущения вкуса и трепета кожи Минсока на своих губах и языке. Только лишь от осознания, что так старший еще никому и никогда не открывался. Тщательно смазывая языком отверстие, Лухан сам еле слышно постанывал, думая, что еще совсем немного, и он будет настолько близко к своей звезде, как никогда еще не был.
Посчитав, что слюны достаточно, младший нагнулся к Минсоку, двумя пальцами схватился за его подбородок, и развернул к себе, глубоко и мокро целуя. Едва оторвавшись, Лухан протолкнул в рот к старшему свои пальцы, а спустя еще несколько секунд улегся рядом, переворачивая парня обратно на бок, а средний палец приставляя к дырочке.
- Расслабься, - гортанный шепот, а затем первое пробное проникновение.
Минсок, пусть и слышал просьбу Лухана, все равно сжался, делая движение болезненнее для самого себя. Его бросило в жар от боли, но какое-то странное томление не давало тут же погаснуть возникшему в течение ласк возбуждению. Изнутри все прям голосило неприятием, но на удивление не мешало получать ненормальное удовольствие.
- Мин, - с тихим, но нежным укором, - Пожалуйста, не сжимайся. Потом будет лучше.
Старший всхлипнул, утыкаясь носом в плечо Лухана, но попытался избавиться от спонтанного напряжения. Новое движение внутри парня не встретило сопротивления, но зато ярко отдалось болью для опешившего младшего. Минсок укусил его. Парень не разжал зубов, даже когда кадет остановился. Лухан прошипел от такого выпада, но ничего не сказал, для себя решая, что может и потерпеть ради достижения звезды. Когда же место укуса лизнул мягкий, теплый язык, словно молчаливое извинение, младший продолжил растягивать нежное отверстие, в отместку добавляя второй.
Еще один укус, но теперь он лишь добавлял жару Минсоку, когда Лухан вгонял в него пальцы до основания, разводя их в стороны и прокручивая. Уши и шея просто пылали, все тело охватила сладкая истома, ощущение предвкушения, а боль отошла на второй план, практически не давая о себе знать. Массируя изнутри одной рукой, второй младший оглаживал грудь старшего, придерживал за подбородок во время частых, но коротких, из-за нарастающих тихих стонов Минсока, поцелуев, надавливал на шею, усыпая ими и его лицо.
Входил он в него тоже на боку, медленно насаживая на свой член, обхватив старшего за грудь. Минсок же метался от новых ощущений и резкой боли. Парень стискивал зубы, подаваясь вверх, но Лухан крепко держал его, миллиметр за миллиметром опуская на свое возбуждение. Для него это тоже было испытание выдержки, потому что, едва почувствовав внутреннюю горячность старшего, вернулись мысли о грубом и безудержном сексе, который вряд ли бы понравился его любимому.
Укусив старшего за шею, а затем оставляя яркий, бордовый засос, Лухан, наконец, достиг предела и остановился, переводя дух и давая привыкнуть Минсоку. Тот же был на грани реальности и обморока. Боль довела его до точки, той изначальной вехи, когда он вообще решил позволить младшему трахнуть его, но ощущение наполненности, воспоминания о пальцах и медленные движения рук на члене притупляли мысли, добавляя энергии в термоядерную реакцию, начавшуюся так давно.
Времени решать и идти на попятную не было, потому что едва Мин вообще подумал об этом, Лухан сделал первое медленное, но резкое движение, подхватывая под колено и поднимая его выше, и прошелся по простате. Громкий протяжный стон вырвался изо рта старшего и завис в воздухе. Глаза широко раскрылись, а губы и рот как-то разом пересохли.
Лухан же лишь усмехнулся.
Всего несколько новых толчков, а Минсок уже готов лезть на стенку уже от удовольствия.
А Лухану этого мало, он хотел быть глубоко в нем, поэтому спустя пару минут перевернул старшего на живот, утыкая лицом в простынь и обхватывая обеими руками за грудь. Дыша ему в изгиб шеи, присасываясь к ней языком и губами, подвигая его ноги, чтобы согнул в коленях, и ускоряя темп. Он все еще двигался достаточно медленно, однако толчки были резче и глубже.
Минсок, чувствуя все по-другому, еле сумел развернуть голову, дабы глотнуть воздуха, но тут же натыкаясь на губы младшего. Лухан, борясь сам с собой, со своими такими низменными желаниями, не целовал, а кусал. Остервенело и больно, но распаляя и себя и старшего с большей силой. Двигаясь рывками, он выбивал из любимого весь дух, но в то же время, как и хотел, рождал в нем более извращенные мысли.
Мину захотелось быстрее и глубже, как можно ближе. Их желания наконец были схожи, но тормозились из-за стеснения, неопытности одного и выдержки, терпения другого.
Лухан реально сошел с ума, когда понял, что может так вбиваться вечно. Удивительно, но факт состоял в том, что организм словно завис в перманентном вожделении и похоти. Было так жарко, так влажно, так сладко пахло сексом. Перед глазами возникали круги, стоны Минсока доводили до исступления. А от ощущения подрагивавшего от оргазма тела под ним хотелось одновременно и выть и ликовать, ведь старшему было с ним хорошо, но в то же время самому Лухану всего этого было так ничтожно мало.
Лухану внезапно и срочно захотелось взглянуть на расслабленное лицо Мина, увидеть мутную послеоргазменную пелену в его глазах, что он резко вышел и развернул его лицом к себе. Оглядев такие шикарные припухшие губы, струйки вязкой слюны, скользящие по щеке и подбородку к нежному ушку, вспотевший лоб, с прилипшими к нему спутанными волосами, парень сдавленно простонал и накрыл губы старшего грубым поцелуем, заставляя того немножко испугаться и на автомате толкнуть Лухана от себя. Будучи сидящим на краю, младший от резкого выпада тоже подался назад, ловя в воздухе воинственные ладони, но не удерживаясь и падая с кровати назад. Минсок опустился рядом, практически на него.
Боли от удара с полом парень не чувствовал, тут же перекатываясь на старшего и вновь целуя его в порыве безудержной страсти, которую до сих пор не смог утолить. Не обращая внимания на сопротивление, Лухан резко вошел в него, подхватывая руками под колени и насаживая сразу до самого конца. Толкаясь с силой и с возрастающей с каждым движением скоростью, младший не мог удержаться, чтобы не нагнуться и снова не ворваться горячим языком в рот своего Мина. Практически лежа на нем, сдавливая бока и бедра тонкими пальцами с каждым новым толчком все сильнее, до синяков, Лухан не мог насытиться.
Он был его, только его. Раз и навсегда. С сегодняшней ночи и последующие ночи на годы вперед. Теперь Лухан его точно не отпустит, когда старший так открылся и доверился ему. Когда старший, едва понимая, что происходит с ним, отвечал на поцелуи, подаваясь напору Лухана. На каждый новый пошлый, мокрый и развратный поцелуй, который дарил ему младший. Когда старший так сладко и протяжно стонал под ним, подаваясь на встречу и приподнимая бедра на каждое движения внутри него. На каждое новое, сумасшедше быстрое и четкое движение.
Наконец, Лухан почувствовал, что уже близок, но его такой удивительной выдержки хватило, чтобы перевернуть старшего на живот и поставить на колени, повторяя раннюю позу. Грубые, глубокие, быстрые и четкие толчки вырывали из Минсока уже крики. Ладонью обхватив подбородок парня, Лухан надавил на сжавшуюся челюсть и протолкнул внутрь два пальца, играя с языком и добавляя себе удовольствия. Другую же руку он просунул вниз, обхватывая напряженную плоть старшего в кольцо и проводя вверх-вниз в том же безумном темпе, которым вбивался в него.
Холод кафельного пола контрастировал с жаром обнаженных тел, добавляя к их возбуждению новых ощущений. Все словно горело, но одновременно и леденело. Словно зашкалившая температура солнца и абсолютный минус космоса. Спутанные мысли и движения на автомате. Подкатывающая кульминация и ожидание конца. Стремление к разрядке и страх перед расставанием. Миллион чувств за секунду до Большого взрыва.
Их едва ли хватило на пару минут, тут же взрывая все вокруг разными красками: белыми, голубыми, красными, желтыми и коричневыми, как звезды в далеких уголках вселенной. Реакция завершилась, они оба достигли пика, вынося их эмоции на сверхновый уровень.
Лухан упал прямо поверх Минсока, пытаясь отдышаться. Старшего же поглотила темная сторона сознания, выписывая цветные круги перед глазами, так напоминающие яркие кольца Сатурна. Он лежал на полу, тяжело дыша и желая лишь уплыть далеко-далеко в космос, не имея возможности вернуться. Ему было одновременно и плохо, и хорошо. Сквозь туманность спутанных мыслей он почувствовал, как Лухан поднял его на кровать и улегся рядом, обнимая и притягивая к себе.
***
Утром следующего дня Лухан отчаянно хотел изобрести машину времени или прыгнуть в черную дыру, чтобы унестись сквозь пространство и время, желательно в прошлое, чтобы остановить самого себя.
Проснувшись с улыбкой, но не нащупав рядом Минсока, Лухан резко сел на кровати, оглядываясь и сталкиваясь с холодным взглядом. Молчаливое противостояние глаза в глаза окончилось для младшего полным провалом, бухая в живот ледяной кометой. Сдвинув брови, парень озадаченно смотрел на полностью одетого старшего, разместившегося на стуле напротив кровати. Его лицо не светилось ни счастьем, ни любовью, ни обожанием, ни смущением - ни одной положительной эмоцией, на которую Лухан, как он считал, мог рассчитывать после случившегося. Старший выглядел соответственно худшим ожиданиям: рано проснувшимся и успевшим подумать и что-то для себя решить.
- Одевайся и уходи, - строго, со сталью в голосе, проговорил Минсок, словно отдавал приказ.
Лухан в ответ только медленно развернулся и спустил ноги с кровати, прикрытый простынею. В голове возникали и пропадали теории о причинах, возможные варианты последующих событий, планы по предотвращению эмоциональных катаклизмов и многое другое, но в итоге все сжалось в районе сердца, доставляя мучительную боль, которую Лухан не испытывал даже в предыдущие два раза. А ведь он уже решил, что вот оно – счастье. Но у старшего, видимо, имелся нескончаемый запас идей, как довести его до кипения, а потом уничтожить одним взглядом или одной фразой.
- Мин… - парень уже понял, что переубедить Минсока не выйдет, но все же сделал попытку.
- Пошел вон из моей комнаты, - тихо, но с угрозой.
От тупой боли в груди и бессилия перед обстоятельствами, дрожащими пальцами сжав простынь, Лухан прикрыл глаза и вздохнул. Собрав моральные силы в кулак, кадет поднялся, ничуть не стесняясь старшего, но заставляя его резко отвернуться, и собрал свои вещи. Надев только брюки и форменный пиджак поверх голого тела, Лухан ушел, не прощаясь, лишь раз обернувшись и посмотрев увлажнившимися глазами глубоко в заледеневшее сердце своей звезды.
Последний печальный взгляд парня отпечатался в душе нахмурившегося от волны исходящего от него отчаяния Минсока, но принятое решение непоколебимо. Так он думал.
***
До выпуска оставалось меньше двух лет, поэтому Лухан просто доучивался, как мог. Не старался, не стремился, а просто делал, что задавали, участвовал, где просили, писал работы, которые требовали. Все вдруг потускнело и потухло: и мечта, и Минсок, и звезды. Лухан даже не расстроился, когда его освободили от конференций ввиду резкого падения мотивации и успеваемости, наоборот, как-то болезненно обрадовался – не будет нужды надоедать старшему своим присутствием, напоминая о ночи, ставшей для них обоих ошибкой.
Первый год прошел в черной, космического масштаба апатии, из которой вырвать парня не могли ни друзья, ни родители. Для Минсока же словно ничего и не было. Если Лухан ходил мрачнее тучи, то старший просто жил, абсолютно не обращая внимания на происходящее вокруг. Изредка бросая странные, сомневающиеся взгляды, но не делая ровным счетом никаких поползновений, даже мысленных, в сторону отчаявшегося младшего. Весь свой пятый курс парень просто расслабленно и бесстрастно ожидал, когда в четверокурснике разгорится бывалый огонь, и он вернется в свое привычное, назойливое русло. Лишь к концу года в Мине поселилось семя сомнения, потому что с каждым днем становилось все очевиднее и очевиднее, что у того внутри что-то умерло, погасло навсегда.
Еще один год Минсок, удивляясь самому себе, провел в бесконечных наблюдениях и сожалениях.
Наблюдения касались Лухана, приехавшего с летних каникул от родителей в том же состоянии, что и отбывал пару месяцев назад – безжизненный и холодный, как сам космос. Такой же БЕЗвозДУШНЫЙ. Старший в первый раз действительно испугался, когда, будучи назначенным на капитанский пост сразу по окончанию пятого курса, на приветственной речи для будущих выпускников прошелся взглядом по толпе и обнаружил Лухана, глядящего на него пустым взглядом. Ни искорки, ни эмоции.
Минсок не мог часто появляться в Кадетском корпусе, его ждала новая экспедиция по покорению неизведанных галактик, планируемая ровно через год на звездолете «Аякс»*. И это было первое из его сожалений. Раз в месяц парень оказывался в стенах, ставших ему родными за пять лет обучения, однако каждое посещение чувствовал, сколько боли они хранили. Боли, которую причинил он, а не ему. И это стало его вторым сожалением. Минсок отчаянно жалел, что поступил с Луханом так жестоко. За прошедший год сумев сложить два и два, парень пришел к неутешительному выводу: он лично убил все лучшее в младшем. Его мечту, его чувства, его любовь, его стремления, его мотивацию, его бесконечный источник жизненных сил. Он спрашивал у учителей, у декана, у некоторых студентов, но ответы всегда были одними и теми же: Лухан сдался, Лухан словно опустошен, Лухан погас.
Третьим его сожалением оказалось поспешное решение выдворить Лухана из своей жизни, так безжалостно отправив его из комнаты в то утро. Только подумать, как Минсок тогда ошибался, считая, что позволил коснуться себя лишь из-за надоедливой мольбы младшего. И с осознанием всей тяжести проступка, у него начались бессонные ночи. Мысли о Лухане вторгались даже в сновидения, пугая жестокой реалистичностью и откровенностью. Минсок начал задыхаться, а его воздухом, в конце концов, оказался младший. Он словно встал на его место, отчаянно нуждаясь в когда-то отвергнутом чувстве. Он думал, мечтал, желал младшего от начала и до конца, день за днем возвращаясь мыслями к каждому мгновению, подаренному ему любовью Лухана. К его счастливым улыбкам, к его тихому шепоту, к его глупым предложениям и страстным признаниям.
Приняв себя и свои чувства, Минсок, конечно, не считал, что легко вернет Лухана к жизни, к себе, но все же старался чаще появляться перед ним, заводить какие-либо разговоры. Но они действительно словно местами поменялись. Лухан игнорировал все вокруг, а значит и старшего. Лухан почти не разговаривал, отвечая лишь на прямые вопросы, а старшего и вовсе избегал. Лухан не интересовался ничем, а значит и слухи о визитах Минсока пропускал мимо ушей. Лухан плевал даже на космос и мечту о первой экспедиции на одном звездолете вместе с Минсоком, поэтому запись в команду пустил на самотек, полагаясь на выбор комиссии во главе с командующим адмиралом.
Тем временем близился выпуск и назначение на корабли. В этом году ни один из кадетов-выпускников не получил высший ранг, потому что даже самый достойный не выдержал напряжения. Но была вещь, доступная лишь капитанам кораблей, – право личного набора в свою команду. Запись начиналась сразу по окончанию церемонии вручения дипломов и лицензий, поэтому у Минсока еще было время. Отыскав знакомое лицо среди сотни одинаково белых, парадных униформ, парень с невероятной скоростью оказался возле него, заставляя склониться в почетном поклоне.
- Хотел бы ты… - неуверенно обратился капитан Ким Минсок к одному из выпустившихся только что кадетов, – Отправиться в первый полет под моим командованием?
Новоиспеченный выпускник, лейтенант и ксенолингвист Лухан, медленно поднял голову и недоверчиво оглядел немного нервно улыбающегося Минсока, который тем временем до боли сжимал в карманах формы пару металлических пуговиц, оставшихся на полу его комнаты в тот памятный вечер. Он знал, что парень был предварительно назначен на другой корабль по личному попущению, но не мог не предложить место у себя, да и вполне имел на это право. Единственной загвоздкой являлось возможное отсутствие мотивации, но, как надеялся капитан, это было еще поправимо.
- Лу… - прошептал он, как это когда-то делал сам Лухан.
Недоверчивый взгляд превратился в удивленный и даже ошарашенный, когда старший протянул руку и осторожно коснулся края рукава парадной формы, невесомо проходясь пальцами по обнаженной кожи между перчаткой и манжетой рубашки. Лухан руки не отдернул, но и ничего не сказал, ожидая. Сердце трепетало, от страха то сжимаясь, то разгоняясь, как угорелое. Угольки глаз еще не разгорелись, но лишь одной искры достаточно, чтобы запылать с новой силой, возвращая и мечту, и любовь.
- Прости меня, - едва слышно, но четко и серьезно, чтобы у лейтенанта не осталось сомнений в ответных чувствах капитана.
И пусть Лухану все еще было страшно и тяжело, он перехватил ладонь Минсока, несильно сжимая и мягко отстраняя от себя, а затем, отдав честь, удалился, повторяя про себя, словно мантру название звездолета: «Аякс», «Аякс», «Аякс».
• Варп - ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B0%D1%80%D0%BF-...
• USS «Аякс» -
startrek.spb.ru/index2.php?option=com_content&t...
@темы: Слэш(яой), By SimusiK, EXO, Luhan, Minseok, LuMin, Свет далекой звезды, Fanfiction
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (1)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
суббота, 21 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
Название: Another life
Автор: SimusiK
Фэндом: EXO - K/M
Пэйринг или персонажи: Чонин\Кёнсу
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, AU
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Дисклаймер: не принадлежат, не извлекаю, не претендую даже xD
Размер: миди-макси
Статус: В ПРОЦЕССЕ
Описание:
Планирование, контроль, порядок - точнейшее описание жизни До Кёнсу. Его устраивала работа, устраивала машина, устраивала квартира, но в какой-то момент перестала устраивать такая жизнь в целом. В порыве острой жажды изменений Кёнсу встретил Чонина и попросил показать ему какая она, другая жизнь.
4 глава.
читать дальшеЧонин не сомневался, что проснется первым, но спящий Кёнсу, закинувший на него и руку, и ногу несколько удивил его. Попытка двинуться, но не разбудить хрупкого парня провалилась. Кёнсу резко открыл глаза, глядя прямо на озадаченное лицо танцора. Ещё несколько мучительных мгновений осознания, и он не менее резко отскочил от Чонина, падая на пол с узкой кровати.
- Черт, - протянул Кёнсу, лёжа на полу, пока Чонин пытался прийти в себя и осмыслить причины такого поведения его невольного соседа, да и собственные ощущения.
- Не ушибся? – наконец выдохнув, спросил танцор.
- А ты как думаешь? – огрызнулся рекламщик, поднимаясь и потирая место ушиба.
Чонин ничего не ответил, лишь мысленно удивляясь резкому повороту в поведении парня. Он только скинул с себя одеяло, поправил сползшие мягкие спортивные штаны, в которых всегда спал, и, пожав плечами, удалился в ванную комнату.
Кёнсу хотел провалиться сквозь землю. Он мечтал об этом так рьяно, что не удержался и закатил глаза, издавая странный стонообразный звук, пугающий своим отчаянием. Надо же было так себя не контролировать, чтобы буквально сложить всего себя на спящего Чонина. Ему он, конечно, нравился, но чтобы прямо так откровенно…
Дабы не думать о неправильных вещах, Кёнсу решил прибрать кровать, дожидаясь своей очереди в ванную. Как раз в тот момент, когда он укладывал подушки, дверь санузла отварилась, открывая его взору Чонина с влажными волосами. Кёнсу так и замер с подушкой в одной руке и ладонью другой, занесенной над ней.
- Чего рот открыл? – с ухмылкой на лице спросил танцор.
Кёнсу, не найдясь, что ответить, принялся усердно поправлять итак уже убранную кровать. Уши парня горели, на щеках был легкий румянец. Танцора же откровенно забавляли его невинные реакции на обычные вещи.
- Сегодня весь день репетиция в театре, - ровным тоном оповестил Чонин спустя несколько минут обоюдного молчания.
- Ты не работаешь вечером? – удивился Кёнсу, тут же забывая о недавней стыдливости и поворачиваясь.
- Нет, - Чонин покачал головой, ставя на плиту сковороду, - Скоро премьера.
- А, - Кёнсу только кивнул, задумавшись.
- Ты придешь на премьеру? – зачем-то спросил смуглый танцор.
- А мне можно?
- Ну, никто вроде как и не запрещал.
- Тогда конечно, - Кёнсу бросил, наконец, свое глупое занятие и подошел к столу, присаживаясь на один из высоких стульев.
Чонин жарил яичницу и делал тосты молча, а Кёнсу наблюдал за ним, изредка предлагая помощь, но всегда натыкаясь на молчаливое «нет». Спустя какое-то время парню надоело смотреть и он без энтузиазма поплелся в ванную умываться, в это время обдумывая типичные вещи: как и на что жить, как отплатить Чонину за помощь, что делать дальше. И ни разу в его голове не возникало адекватных идей, все какие-то бредни и беспомощные глупости.
Закончив с чисткой зубов и приведением себя в порядок, Кёнсу вернулся на кухню, где уже остывал готовый завтрак, а Чонин опять куда-то исчез. Что удивительно, в такой маленькой квартире. Прикончив свою порцию, парень, так и не дождавшись танцора, пустился на его поиски. Бегло осмотрев общее помещение и подумав, что тот никак не мог просочиться в ванную (которая, к слову, и туалет) мимо него, Кёнсу направился к единственной двери, находившейся неподалеку от санузла. Как он думал, там находилась кладовка или вроде того, но к реальности не был готов совершенно.
У Чонина была собственная мастерская по пошиву одежды. И не просто шмотья, а театральных костюмов. В помещении примерно 5 квадратных метров без окон действительно предполагалось что-то вроде чулана. Но у танцора на него были другие планы, выразившиеся в небольшом, не очень узком и не очень широком столе со швейной машинкой, пригодном так же, если ее убрать, и для выкройки. И в двух рядах вешалок под потолком забитых образцами тканей, полуготовыми изделиями и какими-то странными вещами, о которых Кёнсу не имел понятия. Еще в углу сиротливо пристроился манекен-трансформер для женского и мужского костюма.
Оглядев все это безобразие, шокированный рекламист, в который раз почувствовавший себя совершенной бездарностью, взглядом зацепил движение Чонина в гуще нижнего ряда костюмов. Танцор с довольным видом вынырнул из-под них наружу, разглядывая чехлы с надписями и вешая ненужный обратно, а затем обернулся и, наконец, заметил притихшего и очевидно очень удивленного Кёнсу. Чонин не стал ругать его за любопытство или выгонять, только подмигнул, широко улыбаясь.
- Есть на свете вещи, которые ты делать не умеешь? – почти благоговейно.
- Ну, я не очень хорош в настольных играх, - с явным бахвальством и насмешкой задумался танцор.
- Это для театра? – уже серьезно поинтересовался Кёнсу, отходя от первоначального шока.
- Да, - кивнул Чонин, поправляя почти упавшие верхние вешалки с тканями. – Мы все делаем сами, чтобы выступления были оригинальными. Хотя частично и из-за недостатка персонала.
- Вообще все? – Кёнсу сделал пару шагов внутрь, вставая рядом со столом и заглядывая в оставленную на нем выкройку.
- Угу, - подтвердил брюнет, доставая из ящика какой-то журнал и что-то в нем проверяя.
Кёнсу был абсолютно заворожен и удивлен, в его голове проносились воспоминания о театре, его актерах и той репетиции, на которой он присутствовал. Он вспомнил сочетания света и музыки.
- Подожди… - парень нахмурился, глядя, как Чонин уже направляется к выходу из мастерской. – Вы и музыку сами пишете?
- Да, - теперь Чонин выглядел несколько озадаченным, - Этим занимается Исин. А что?
- О, - глаза Кёнсу приобрели размер, близкий к блюдцам от китайского сервиза. – Я думал, что вы просто обрабатываете классиков или вроде того.
Чонин усмехнулся, приподнимая один уголок губ, но почти сразу посерьезнел.
- Ты собрался? Нам уже пора идти.
- А?.. – не понял сначала рекламщик, но тут же пришел в себя, - Да... Да.
Танцор ничего не ответил, лишь вышел из комнатки, оставляя Кёнсу одного с мыслями о действительной исключительности театра, в частности его трудяг танцоров и режиссера. А еще с волнением насчет некоторых явных трудностей, которые переживает это замечательное место. Пока еще картинка не совсем сложилась в его голове, но он уже понимал, что не все так радужно, как хотелось бы.
***
Добрались Чонин и Кёнсу достаточно быстро, но для последнего не очень удобно, потому что именно он держал в руках три вешалки в чехлах, которые к тому же было запрещено мять. Затекшие руки после поездок на мотоцикле Чонина становились привычным последствием, которое парень уже старался не замечать.
Крис, едва завидев Кёнсу, спал с лица и вместо простого добродушного, пусть и сосредоточенного выражения лица, имевшего место мгновение назад, нацепил маску равнодушия и совсем чуть-чуть агрессии, но не явной. Хотя это тоже не стало для парня облегчением. Остальные присутствующие в лице Исина (на котором, Кёнсу, к слову, задержал взгляд дольше положенного ввиду недавней информации), Тао и партнерши Чонина по имени (как выяснилось) Минё, поприветствовали Кёнсу доброжелательно.
Около часа все ожидали оставшуюся часть труппы, попутно обсуждая какие-то детали сценария, танца, моменты освещения, а так же рассматривали легкие костюмы, сшитые Чонином. Танцоры, включая их вечно ругающегося режиссера, остались довольны творениями парня. Кёнсу же был просто в шоке. Он словно находился в нем перманентно, с тех пор как начал узнавать Чонина лучше. Его талантливость в любой сфере, которой он касался, а так же умение работать и получать от этого удовольствие действительно поражали. Кёнсу все четче осознавал, как тяжело ему будет оставить этого парня, когда придет время.
А время же придет. Кёнсу научится от него всему: силе воли, стремлению к цели, усидчивости, жизнерадостности, четкого видения собственных желаний, работоспособности, достоинству, умению выбирать, ответственности за свои поступки и решения. И уйдет, потому что у него своя жизнь, которую нужно строить заново. А у Чонина своя, которая практически идеальна. Практически, потому что парень только на пути к совершенству, когда как Кёнсу вообще в самом низу, откуда путь даже до уровня Чонина невероятно долог и тернист.
Кёнсу нравился Чонин. Во всех смыслах. Даже в романтическом, пусть это и не входило в его изначальные планы по общению. Успокаивало, что Чонин не выказывал никаких попыток перейти на близкий контакт (после памятного поцелуя в пабе, определить ориентацию танцора стало не сложно), а держать себя в руках Кёнсу сможет. Всегда умел.
- Ты чего завис? – доброжелательным тоном поинтересовался Исин у Кёнсу, а второй внезапно осознал, как долго его взгляд был направлен в сторону Чонина.
- Да так, - пожал плечами брюнет, смущаясь и чуть-чуть краснея.
- Странно видеть тебя уже второй раз, - спокойно, без какой-либо насмешки или скрытого издевательства. – Чонин обычно не приводит знакомых чаще одного раза.
Кёнсу не нашелся с ответом, но глаза на Исина поднял и задал мучивший его вопрос.
- Чонин сказал, что ты пишешь музыку для театра. Это правда?
- Да, пишу, - Исин тепло улыбнулся, - А что?
- Она невероятная, - блеск в глазах рекламщика мог бы ослепить. – Я никогда бы не подумал, что такое мог написать кто-то, не родившийся во времена Моцарта, Баха или Вивальди.
- Я рад, что тебе понравилось, но подобные сравнения – это слишком, - искренние улыбка и смех Исина привлекла внимание стоящего неподалеку Криса.
- Что тут происходит? – занимая место возле композитора, требовательно поинтересовался режиссер.
- Кёнсу очень понравилась моя музыка, - мягко ответил Исин, а рекламщик удивился, что тот запомнил его имя.
- Не удивительно, - чуть более тепло, но все еще строго отреагировал Крис. – Однако не забывай наш разговор.
Кёнсу моментально вспыхнул, чувствуя, что еще чуть-чуть и сдержаться и не высказать все самые интересные мысли по поводу такого обращения с незнакомым человеком, будет сложно. Однако Чонин подоспел как нельзя вовремя.
- Крис, может, успокоишься уже? – даже не участвуя в беседе, парень представлял, о чем она.
- Мне не понятно, почему ты таскаешь его за собой, если вы не встречаетесь, - высказался блондин. – Ты же помнишь, что случилось прошлый раз. Никто не виноват, это была подстава, но с тех пор существует правило…
- «Никаких чужаков», - послушно проговорил танцор, но затем добавил с уверенностью, - Кёнсу не доставит проблем, просто успокойся.
- Кем ты работаешь? – резко прозвучавший вопрос, заставил Кёнсу вздрогнуть.
- Сейчас никем.
- Сейчас? – Крис изогнул бровь в недоумении.
- Меня уволили из рекламного агентства, в котором я проработал в течение года.
- Ты уверен, что тебе не заплатили застройщики?.. – внимательно разглядывая парня, блондин прищурил глаза.
Исин чуть позади приложил руку к лицу.
- Что? – лицо Кёнсу вытянулось от удивления, парень перевел взгляд на Чонина, который только закатил глаза.
- Крис, успокойся, правда, - устало протянул танцор, подходя к режиссеру и кладя руку ему на плечи. – Ты же видишь, он вообще ничего не понимает. Мы встретились на улице случайно. Я практически ему жизнь спас. Эти идиоты бы не стали так рисковать, чтобы получить это место, да и я мог бы легко пройти мимо, так что Кёнсу точно ни при чем. Оставь его.
- Хм, - Крис задумчиво оглядел Кёнсу еще раз. – Точно?
Парень только отчаянно закивал головой, подтверждая сказанное Чонином и выражая крайнюю степень правдивости.
- Ну ладно, - улыбнулся блондин, протягивая руку для рукопожатия, - Тогда еще раз. Привет, меня зовут Крис Ву, и я владелец,режиссер и хореограф данного театра современного танца. Добро пожаловать.
- До Кёнсу, - ответно представился рекламист, медленно касаясь большой ладони. – Приятно познакомиться.
Крис зачем-то подмигнул ему, а затем ушел в направлении гримерок, оставляя Кёнсу, Чонина и Исина. Последний почти сразу последовал за режиссером, добродушно улыбаясь парням. Чонин тоже попытался ретироваться по делам, но был резко остановлен брюнетом, схватившим его за локоть и притянувшим рывком ближе к себе.
- Ты обязан рассказать мне, что тут творится, - прошипел Кёнсу, поднимая горящие глаза на Чонина.
- Эм… обязан? – скептически приподняв бровь, переспросил танцор.
- Я так понял, у вас проблемы, - сузив глаза, констатировал парень.
- Ну, есть такое, но это не совсем твое дело. Точнее, совсем не твое.
- Мое, потому что мне едва ли не угрожают.К тому же, вдруг я смогу помочь? – Кёнсу крепче сжал руку темноволосого танцора, у которого даже сердце забилось быстрее от такого напора.
- Ты? – опять скептический взгляд.
- Я, - твердо и безаппеляционно.
Чонин какое-то время смотрел на парня, обдумывая его слова. Взгляд танцора скользил по невысокому рекламисту, начиная с головы и до самых ног, а затем вернулся к его лицу и глазам, которые горели ярко и честно, уверенно если не в своих силах, то уж точно в желании. Танцор не был уверен в способностях Кёнсу, который был ему практически незнаком, однако что-то заставляло если не верить ему, то доверять точно. И Чонин только кивнул, мягко освобождая локоть от теплой, но крепкой ладони парня, а затем ушел к прибывшей труппе репетировать, думая на самом деле о том, что если так дальше и пойдет, им будет очень тяжело разойтись. Чонину, во всяком случае точно.
***
Как Кай объяснил Кёнсу, то была финальная репетиция. Крис оказался очень суеверным (да и на то были причины), поэтому последний прогон проводил за неделю до премьеры. А контрольный прогон в день премьеры. И контрольный прогон всегда так, словно это они сейчас ту самую премьеру и показывают. Так что до последнего дня никто не сможет даже примерно предположить, каким будет спектакль.
Сейчас молодому рекламисту удалось только по-отдельности ощутить завораживающую музыку, впечатляющее освещение и великолепные костюмы, ну и полюбоваться на отдельные части танцев, которые Крису казались не полными или не качественными. Еще ни разу труппа не прогоняла все сцены целиком или «почти полностью», поэтому даже додумать картину будущего спектакля было просто невозможно. Блондин отлично конспирировался, но как чувствовал Кёнсу – в той самой мере, которая не помешает им произвести фееричную премьеру.
Премьера, премьера, премьера. Все вокруг шелестело этим словом. И новые декорации, созданные в тандеме Чонин-Крис-Тао (как оказалось, у парня был отменный вкус и отличные идеи). И финальные указания, раздаваемые Крисом таким нескрываемо-волнующимся голосом, что даже сердце Кёнсу забилось быстрее от предвкушения.
Ввиду ограниченности бюджета, было решено направить последние деньги на печать билетов и рекламных листовок (пусть и в небольшом количестве), да на размещение информации в интернете, а вот уборку помещения сделать своими руками. День чистоты был назначен на среду, за почти два дня до премьеры в пятницу вечером.
Рекламные листовки, составленные совместно режиссером и каким-то небольшим агентством, удивили Кёнсу. В рамках их бюджета можно было сделать много лучше, если знать как. И бумагу покачественнее, и рисунок или хотя бы фотографию на первый план, и размер самого постера. Кёнсу миллион раз занимался подобным, так что имел понятие о тонкостях дела, но лезть с предложениями или критикой молодой человек не решился, считая, что таким образом вызовет новую волну раздражения у Криса, даже учитывая их внезапное перемирие. Блондин сказал, что объявления будут готовы в среду, а развешивать они будут их уже в четверг, поэтому и этот день оказался занят подготовкой.
***
Когда смолкли последние разговоры и были розданы самые последние мелкие указания, солнце давно скрылось за горизонтом. Кай попросил Тао отогнать его байк к дому, очень сильно удивив Кёнсу и тем, что черноволосый китаец жил недалеко от танцора, и тем, что в первый раз за то время, что они знакомы, никуда не торопился. Рекламист не связывал его поведения со своей последней просьбой, поэтому не меньше удивился, когда Чонин серьезным тоном позвал его прогуляться.
Сначала они долго шли в тишине по каким-то переулкам и просто мелким улицам, виляя в темноте позднего вечера и изредка ныряя в островки фонарного света, так редко попадавшегося им на пути.
Кай, видимо, знал, куда идти, потому что не сбавлял уверенного шага до того самого момента, как они вышли на набережную реки Хан. Это была единственная река Сеула, Кёнсу не сомневался, но в то же самое время район ему был вообще не знаком, а место, освещаемое лишь лунным светом и несколькими редкими фонарями, - и подавно. С двух сторон виднелись мосты, но какие именно парень так же не мог разобрать.
- Где мы? – тихо и немного взволнованно.
- Мы сейчас около моста Вонхё, район Мапхо, - равнодушно ответил Чонин, проходя к зоне отдыха, установленной для любителей прогулок по набережной, и садясь на скамью.
- О, - только и ответил парень, присаживаясь рядом и думая, что даже не представлял, как далеко находится от своего прежнего места жительства и работы.
- Собственно, театр располагается практически в районе Ёнсан, что делает его лакомым кусочком для перекупщиков недвижимости и застройщиков, - как ни в чем не бывало, без всякого вступления, начал танцор, глядя прямо перед собой. – А так как дела идут не очень, и Крис старательно отклоняет все предложения о продаже или аренде, то некоторые компании прибегают к не совсем честным методам убеждения. В основном срывают нам премьеры, подсылая шпионов под тем или иным видом, или посылают запросы на различные проверки в администрацию района, а порой и города.
- Неужто место такое злачное? – удивился Кёнсу, поднимая взгляд с трав на Чонина, но находя его все еще в той же самой позе.
На его сугубо личный взгляд, театр располагался в самом обычном, до странного даже, районе, без каких-либо стратегически важных объектов поблизости вроде музеев, домов премьер-министров, особенных ресторанов или даже торговых центров. Ровным счетом ничего примечательного.
- Вроде бы да. Оно достаточно близко, но и далеко от железнодорожной станции, почти на набережной и неподалеку, пусть и не рукой подать до них, масса достопримечательностей и чего-то там важного еще. Само по себе здание – национальное достояние, - Кай скривился. – И эта премьера – наш последний шанс.
- В смысле? Все настолько плохо? – обеспокоенно уточнил Кёнсу, тут же хмурясь.
- Мы получили предупреждение от администрации города, что если продолжим брать заемы в банках, медлить с оплатой налогов и не докажем в ближайшее время общественную значимость данного театра, то продажа здания и прилегающей территории будет принудительной. Само по себе здание не разрушат, но передадут какой-нибудь конторе и создадут в нем что-то более полезное, нежели театр.
Кёнсу даже не знал, что сказать, потому что любые слова не имели никакого веса. Невооруженным глазом было видно, как труппа во главе с режиссером беспокоились о благополучии театра, но выходов из ситуации было не так много, а чтобы придумать лучший, требовалось время для обдумывания и проработки плана, а возможно еще и уточнение деталей, но вряд ли подобные подробности известны Чонину.
- Чонин, а как ты оказался в этом театре? – Кёнсу уже давно мучился этим вопросом, поэтому посчитал, что сейчас самое время его задать, чтобы чуть перевести тему и отвлечь танцора и себя от грустных мыслей.
- Посетил однажды спектакль, - просто ответил Чонин, пусть и понимая, но не акцентируя внимание на сменившейся канве разговора. – Помнится, это была «Спящая красавица» в современной обработке. Мне так понравилось, что я не удержался и едва спектакль закончился, бросился искать Криса.
- Так интересно было? – пусть Кёнсу и видел частями будущую постановку, все равно не мог до конца поверить, что зрелище настолько завораживающее, что в один момент может притянуть и затянуть с концами.
- Невероятно, - как-то благоговейно даже выдохнул Чонин, садясь прямее и подтягивая ноги под себя словно йог, - Но Криса я тогда, конечно, не нашел. Точнее нашел, но тот был так занят со своим дедом, который в то время ещё был режиссером и директором, что явно не смог бы меня принять, если даже и захотел.
- Так тот спектакль ставил не Крис?
- Это был его совместный проект с дедом, однако как потом рассказал сам Крис – полностью его, потому что имя деда использовали лишь для привлечения прессы. Это был фурор. Газеты так долго писали о них... - Чонин ярко улыбнулся, вспоминая, но тут же посерьезнел. - В общем-то, спустя пару недель в основном из-за смерти старшего Ву.
- Дедушка Криса умер? – Кёнсу посмотрел перед собой, проговаривая фразу, но словно не до конца веря в ее значение.
- Да, умер и оставил ему театр. Тогда-то и началась черная полоса. И в то же самое время я оказался возле дверей «Воплощение» снова.
- У театра есть название? – удивился Кёнсу, потому что для него данное место всегда было Театром современного танца, как красовалось на простом щите возле парадных дверей, и ничем больше.
- Ну да, - Чонин удивился не меньше рекламиста, а потом в его голове что-то щелкнуло, и он понимающе посмотрел на парня, - А, там же вывеска другая. Из-за желающих навредить, ее пришлось снять. Мы вешаем ее только во время спектаклей, а то несколько раз ее портили, причем очень серьезно, а она для Криса как память о деде.
Чонин замолчал, отдаваясь воспоминаниям.
- Ты не договорил, как попал туда, Чонин, - напомнил ему Кёнсу спустя несколько минут.
- Точно, - танцор чуть приподнял уголки губ, но на этот раз улыбка была тяжелой и не затронула глаз, - Во время того балагана, что последовал за смертью старшего Ву, я вновь решил посетить театр и попроситься на прослушивание, но совершенно не знал, что творится за этими дверьми. Спасибо Крису, что отверг меня вполне мягко и дружелюбно даже.
- Э? – тут Кёнсу оказался ошарашен, - Он не принял тебя? И как ты?..
- Он тогда на меня даже не посмотрел. В итоге я приходил три раза в течение пяти месяцев. Во второй раз я так же просился на место костюмера, потому что вообще-то учился в колледже прикладных и изящных искусств и занимался как балетом, так и дизайном. Но и тут мне не повезло, потому что взяли какого-то выскочку с зарубежным дипломом, на проверку оказавшимся первым шпионом от застройщиков. Крис меня вообще принял лишь после того, как случайно увидел в клубе.
- В клубе?
- Да, - Чонин почесал затылок и неловко засмеялся, - Я тогда горе театральное заливать пошел вместе с Бэкхёном и остальными парнями из группы, а в итоге так напился, что танцевал прямо на столе, да еще с какими-то девчонками у шеста. Крис снял меня с него, наговорил всякого про юных алкоголиков и сказал явиться к нему на повторное прослушивание на следующий же день.
- Ты разве не танцевал для него раньше? – неуверенно уточнил рекламист, в уме же прикидывая, каково это – Чонин, танцующий практически стриптиз у шеста. Почувствовав приливший к щекам и ушам жар, Кёнсу тряхнул головой, отгоняя неправильные мысли.
- Танцевал, да только балет, - Чонин вновь посмеялся, ероша себе волосы и абсолютно не замечая терзаний соседа по скамейке. – А театр же современного танца, вот и надо было, оказывается, исполнить что-нибудь эдакое.
- И давно это все было? – немного прокашлявшись, вновь задал вопрос парень.
- Два года назад почти. Я участвовал в постановках, но не на главных ролях. Этот спектакль мой первый, как центрального персонажа. Крис сказал, что решил его ставить, как только услышал выбранный мной псевдоним, но сначала проверял меня и наращивал опыт. И писал сценарий, конечно.
- Боже, так это будет Снежная королева? – Кёнсу аж подпрыгнул, чем немало удивил танцора. – Никогда бы не догадался.
- Ну, мы вообще специально конспирацию наводим, но да, это она.
- Невероятно, - только и проговорил парень, - Столько всего в твоей жизни происходит каждый день, месяц за месяцем. Не удивительно, что я завидую.
- Не стоит завидовать так слепо, - покачал головой танцор, - На самом деле очень тяжело сохранять присутствие духа, когда почти каждый день происходит что-то… не слишком хорошее. Иной раз неделя или две идут спокойно, но потом по капле – новые и новые проблемы, которые из маленьких часто превращаются в гигантские.
- Ты про слухи?
- Нет, это не самое страшное. Слухи высосаны из пальца людьми, но наша постоянная публика их не пугается. Самое страшное – реальные проблемы, которые устраивают банки, если не вернуть заем вовремя, или администрация, когда мы не в состоянии платить даже ежемесячные налоги. И еще более ужасно, что с каждым месяцем привлечь новых посетителей все труднее и труднее. Это не совсем моя жизнь, но часть ее, что очень сложно. И я не включаю сюда ни группу, с которой мы тоже периодически выступаем, потому что Бэкхёну и Чондэ нужна практика для прослушиваний, да и живые записи необходимы, чтобы иметь больший вес; ни многочисленные работы, дабы иметь возможность за все платить, учитывая, что лично на себя я трачу копейки.
Кёнсу глубоко задумался и подтянул колени к груди, обхватывая их руками и кладя голову на бок. Глядя сейчас на Чонина, парень понимал, как ему на самом деле тяжело. Под гнетом ответственности за свои собственные решения, да за друзей, которым помогал, было видно, насколько ему трудно держаться.
- Как ты справляешься? – в итоге выдал рекламист, чем озадачил Чонина, привыкшего в их отношениях успокаивать, а не принимать участие. Парень кинул быстрый взгляд на Кёнсу, а потом задумался.
- Как-то, - спустя минуту он только пожал плечами, - Мне ведь правда нравится. Я добивался этого всего так долго, что, получив, больше не хочу терять. Меня, в общем-то, ничего не угнетает, но иногда становится страшно за будущее. Я боюсь потерять мечту.
- В смысле прекратить мечтать?
- Нет, в смысле потерять, что имею. Это все - моя мечта.
- Здорово, - улыбнулся Кёнсу, в который раз думая про себя, что встреча с Чонином для него воистину участие проведения.
Даже просто слушая этого парня, молодому рекламисту становилось и лучше, и теплее, и спокойнее. Его горестные и депрессивные мысли отходили на задний план, постепенно заменяемые сначала слабым, а потом и более сильным желанием встать на ноги и решить свои проблемы, перестать контролировать и упорядочивать, но просто жить и любить себя и то, чем занимаешься.
Кай вот точно любил, иначе бы давно сдался.
И Кёнсу нужно полюбить, чтобы, наконец, избавиться от груза, собственноручно взваленного на собственные плечи. На сердце. Помириться с родителями, вспомнить о друзьях и пройти путь так называемого очищения. Хорошенько отдохнуть, а потом уже вновь взяться за столь любимое когда-то дело. Ведь Кёнсу любил рекламу не меньше, чем Чонин – театр и танцы, просто неподвластные ему обстоятельства не должны были так повлиять на суждения парня. У Кая проблемы, возможно, в сотни раз более серьезные, но он не сдается. И не сдается не только потому что сильный сам по себе. Нет, у него есть поддержка: друзья и труппа, которые хотят благополучия театру не меньше него самого, а Кёнсу свою поддержку опять же собственноручно выбросил за дверь, как ненужную и мешающую.
***
- Слушай, а Сехуну тоже нравится Лухан? – с бухты-барахты, прямо возле парадной дома танцора, спросил Кёнсу, сам себе поражаясь.
Разговор вообще был ни о том, да и закончился достаточно давно. Всю дорогу домой парни молчали, глядя в разные стороны, в разные окна автобуса и идя с разной скоростью один впереди другого. Потому что все-таки они были очень разными в своей сути. И тут рекламисту приспичило задать крутящийся на языке вопрос, который вообще сложно воспринять иначе, как неадекватный.
- Почему ты спрашиваешь? И откуда ты вообще знаешь Сехуна? – Чонин не скрывал своего удивления, между тем открывая входную дверь.
- Я видел его в первый день, - Кёнсу еще сильнее смутился своего порыва, - Я спал на диванчике, но меня разбудила возня, и я услышал, как Лухан сказал ему, что у них ничего не выйдет.
- Сехун вечно хочет то, чего получить не может, - вздохнул танцор. – Лухан по уши влюблен в Минсока и никогда не позволит себе даже подумать о чем-то не касающемся его. Причем Минсок в принципе спокойно относится к его одержимости, и никогда не показывает подобных ему стремлений. Правда я почему-то уверен, что он влюблен в Лухана не менее, просто поступает проще.
- Мне показалось, что Минсок влюблен в Лухана ничуть не меньше… - серьезно сказал Кёнсу, вспоминая парочку.
- Значит, так оно и есть, - просто пожал плечами Чонин. – Со стороны виднее. Я ведь знаю их дольше, видел, как все начиналось, так что мне трудно сказать что-то точное.
- Со стороны видно, - подтвердил рекламист, - Что они прямо источают энергию счастья и любви. Не думаю, что их отношения идеальны, но явно приближены к эталону. Во всяком случае, к моему.
- У тебя есть даже эталон отношений? Романтический план, наверное, тоже имелся? – усмехнулся Чонин, поворачиваясь к Кёнсу лицом посреди лифта, поднимающего их на нужный этаж.
- Б-был, - неуверенно проговорил парень, пугаясь взгляда танцора, такого глубокого и «я-знаю-все-твои-тайные-желания».
Но Чонин больше ничего не сказал до самой квартиры, довольно быстро расправившись с ужином и подготовкой ко сну, а затем просто отвернулся от рекламиста, молча отдаваясь усталости, тем самым оставляя в душе Кёнсу несколько царапин.
Автор: SimusiK
Фэндом: EXO - K/M
Пэйринг или персонажи: Чонин\Кёнсу
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, AU
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Дисклаймер: не принадлежат, не извлекаю, не претендую даже xD
Размер: миди-макси
Статус: В ПРОЦЕССЕ
Описание:
Планирование, контроль, порядок - точнейшее описание жизни До Кёнсу. Его устраивала работа, устраивала машина, устраивала квартира, но в какой-то момент перестала устраивать такая жизнь в целом. В порыве острой жажды изменений Кёнсу встретил Чонина и попросил показать ему какая она, другая жизнь.
4 глава.
читать дальшеЧонин не сомневался, что проснется первым, но спящий Кёнсу, закинувший на него и руку, и ногу несколько удивил его. Попытка двинуться, но не разбудить хрупкого парня провалилась. Кёнсу резко открыл глаза, глядя прямо на озадаченное лицо танцора. Ещё несколько мучительных мгновений осознания, и он не менее резко отскочил от Чонина, падая на пол с узкой кровати.
- Черт, - протянул Кёнсу, лёжа на полу, пока Чонин пытался прийти в себя и осмыслить причины такого поведения его невольного соседа, да и собственные ощущения.
- Не ушибся? – наконец выдохнув, спросил танцор.
- А ты как думаешь? – огрызнулся рекламщик, поднимаясь и потирая место ушиба.
Чонин ничего не ответил, лишь мысленно удивляясь резкому повороту в поведении парня. Он только скинул с себя одеяло, поправил сползшие мягкие спортивные штаны, в которых всегда спал, и, пожав плечами, удалился в ванную комнату.
Кёнсу хотел провалиться сквозь землю. Он мечтал об этом так рьяно, что не удержался и закатил глаза, издавая странный стонообразный звук, пугающий своим отчаянием. Надо же было так себя не контролировать, чтобы буквально сложить всего себя на спящего Чонина. Ему он, конечно, нравился, но чтобы прямо так откровенно…
Дабы не думать о неправильных вещах, Кёнсу решил прибрать кровать, дожидаясь своей очереди в ванную. Как раз в тот момент, когда он укладывал подушки, дверь санузла отварилась, открывая его взору Чонина с влажными волосами. Кёнсу так и замер с подушкой в одной руке и ладонью другой, занесенной над ней.
- Чего рот открыл? – с ухмылкой на лице спросил танцор.
Кёнсу, не найдясь, что ответить, принялся усердно поправлять итак уже убранную кровать. Уши парня горели, на щеках был легкий румянец. Танцора же откровенно забавляли его невинные реакции на обычные вещи.
- Сегодня весь день репетиция в театре, - ровным тоном оповестил Чонин спустя несколько минут обоюдного молчания.
- Ты не работаешь вечером? – удивился Кёнсу, тут же забывая о недавней стыдливости и поворачиваясь.
- Нет, - Чонин покачал головой, ставя на плиту сковороду, - Скоро премьера.
- А, - Кёнсу только кивнул, задумавшись.
- Ты придешь на премьеру? – зачем-то спросил смуглый танцор.
- А мне можно?
- Ну, никто вроде как и не запрещал.
- Тогда конечно, - Кёнсу бросил, наконец, свое глупое занятие и подошел к столу, присаживаясь на один из высоких стульев.
Чонин жарил яичницу и делал тосты молча, а Кёнсу наблюдал за ним, изредка предлагая помощь, но всегда натыкаясь на молчаливое «нет». Спустя какое-то время парню надоело смотреть и он без энтузиазма поплелся в ванную умываться, в это время обдумывая типичные вещи: как и на что жить, как отплатить Чонину за помощь, что делать дальше. И ни разу в его голове не возникало адекватных идей, все какие-то бредни и беспомощные глупости.
Закончив с чисткой зубов и приведением себя в порядок, Кёнсу вернулся на кухню, где уже остывал готовый завтрак, а Чонин опять куда-то исчез. Что удивительно, в такой маленькой квартире. Прикончив свою порцию, парень, так и не дождавшись танцора, пустился на его поиски. Бегло осмотрев общее помещение и подумав, что тот никак не мог просочиться в ванную (которая, к слову, и туалет) мимо него, Кёнсу направился к единственной двери, находившейся неподалеку от санузла. Как он думал, там находилась кладовка или вроде того, но к реальности не был готов совершенно.
У Чонина была собственная мастерская по пошиву одежды. И не просто шмотья, а театральных костюмов. В помещении примерно 5 квадратных метров без окон действительно предполагалось что-то вроде чулана. Но у танцора на него были другие планы, выразившиеся в небольшом, не очень узком и не очень широком столе со швейной машинкой, пригодном так же, если ее убрать, и для выкройки. И в двух рядах вешалок под потолком забитых образцами тканей, полуготовыми изделиями и какими-то странными вещами, о которых Кёнсу не имел понятия. Еще в углу сиротливо пристроился манекен-трансформер для женского и мужского костюма.
Оглядев все это безобразие, шокированный рекламист, в который раз почувствовавший себя совершенной бездарностью, взглядом зацепил движение Чонина в гуще нижнего ряда костюмов. Танцор с довольным видом вынырнул из-под них наружу, разглядывая чехлы с надписями и вешая ненужный обратно, а затем обернулся и, наконец, заметил притихшего и очевидно очень удивленного Кёнсу. Чонин не стал ругать его за любопытство или выгонять, только подмигнул, широко улыбаясь.
- Есть на свете вещи, которые ты делать не умеешь? – почти благоговейно.
- Ну, я не очень хорош в настольных играх, - с явным бахвальством и насмешкой задумался танцор.
- Это для театра? – уже серьезно поинтересовался Кёнсу, отходя от первоначального шока.
- Да, - кивнул Чонин, поправляя почти упавшие верхние вешалки с тканями. – Мы все делаем сами, чтобы выступления были оригинальными. Хотя частично и из-за недостатка персонала.
- Вообще все? – Кёнсу сделал пару шагов внутрь, вставая рядом со столом и заглядывая в оставленную на нем выкройку.
- Угу, - подтвердил брюнет, доставая из ящика какой-то журнал и что-то в нем проверяя.
Кёнсу был абсолютно заворожен и удивлен, в его голове проносились воспоминания о театре, его актерах и той репетиции, на которой он присутствовал. Он вспомнил сочетания света и музыки.
- Подожди… - парень нахмурился, глядя, как Чонин уже направляется к выходу из мастерской. – Вы и музыку сами пишете?
- Да, - теперь Чонин выглядел несколько озадаченным, - Этим занимается Исин. А что?
- О, - глаза Кёнсу приобрели размер, близкий к блюдцам от китайского сервиза. – Я думал, что вы просто обрабатываете классиков или вроде того.
Чонин усмехнулся, приподнимая один уголок губ, но почти сразу посерьезнел.
- Ты собрался? Нам уже пора идти.
- А?.. – не понял сначала рекламщик, но тут же пришел в себя, - Да... Да.
Танцор ничего не ответил, лишь вышел из комнатки, оставляя Кёнсу одного с мыслями о действительной исключительности театра, в частности его трудяг танцоров и режиссера. А еще с волнением насчет некоторых явных трудностей, которые переживает это замечательное место. Пока еще картинка не совсем сложилась в его голове, но он уже понимал, что не все так радужно, как хотелось бы.
***
Добрались Чонин и Кёнсу достаточно быстро, но для последнего не очень удобно, потому что именно он держал в руках три вешалки в чехлах, которые к тому же было запрещено мять. Затекшие руки после поездок на мотоцикле Чонина становились привычным последствием, которое парень уже старался не замечать.
Крис, едва завидев Кёнсу, спал с лица и вместо простого добродушного, пусть и сосредоточенного выражения лица, имевшего место мгновение назад, нацепил маску равнодушия и совсем чуть-чуть агрессии, но не явной. Хотя это тоже не стало для парня облегчением. Остальные присутствующие в лице Исина (на котором, Кёнсу, к слову, задержал взгляд дольше положенного ввиду недавней информации), Тао и партнерши Чонина по имени (как выяснилось) Минё, поприветствовали Кёнсу доброжелательно.
Около часа все ожидали оставшуюся часть труппы, попутно обсуждая какие-то детали сценария, танца, моменты освещения, а так же рассматривали легкие костюмы, сшитые Чонином. Танцоры, включая их вечно ругающегося режиссера, остались довольны творениями парня. Кёнсу же был просто в шоке. Он словно находился в нем перманентно, с тех пор как начал узнавать Чонина лучше. Его талантливость в любой сфере, которой он касался, а так же умение работать и получать от этого удовольствие действительно поражали. Кёнсу все четче осознавал, как тяжело ему будет оставить этого парня, когда придет время.
А время же придет. Кёнсу научится от него всему: силе воли, стремлению к цели, усидчивости, жизнерадостности, четкого видения собственных желаний, работоспособности, достоинству, умению выбирать, ответственности за свои поступки и решения. И уйдет, потому что у него своя жизнь, которую нужно строить заново. А у Чонина своя, которая практически идеальна. Практически, потому что парень только на пути к совершенству, когда как Кёнсу вообще в самом низу, откуда путь даже до уровня Чонина невероятно долог и тернист.
Кёнсу нравился Чонин. Во всех смыслах. Даже в романтическом, пусть это и не входило в его изначальные планы по общению. Успокаивало, что Чонин не выказывал никаких попыток перейти на близкий контакт (после памятного поцелуя в пабе, определить ориентацию танцора стало не сложно), а держать себя в руках Кёнсу сможет. Всегда умел.
- Ты чего завис? – доброжелательным тоном поинтересовался Исин у Кёнсу, а второй внезапно осознал, как долго его взгляд был направлен в сторону Чонина.
- Да так, - пожал плечами брюнет, смущаясь и чуть-чуть краснея.
- Странно видеть тебя уже второй раз, - спокойно, без какой-либо насмешки или скрытого издевательства. – Чонин обычно не приводит знакомых чаще одного раза.
Кёнсу не нашелся с ответом, но глаза на Исина поднял и задал мучивший его вопрос.
- Чонин сказал, что ты пишешь музыку для театра. Это правда?
- Да, пишу, - Исин тепло улыбнулся, - А что?
- Она невероятная, - блеск в глазах рекламщика мог бы ослепить. – Я никогда бы не подумал, что такое мог написать кто-то, не родившийся во времена Моцарта, Баха или Вивальди.
- Я рад, что тебе понравилось, но подобные сравнения – это слишком, - искренние улыбка и смех Исина привлекла внимание стоящего неподалеку Криса.
- Что тут происходит? – занимая место возле композитора, требовательно поинтересовался режиссер.
- Кёнсу очень понравилась моя музыка, - мягко ответил Исин, а рекламщик удивился, что тот запомнил его имя.
- Не удивительно, - чуть более тепло, но все еще строго отреагировал Крис. – Однако не забывай наш разговор.
Кёнсу моментально вспыхнул, чувствуя, что еще чуть-чуть и сдержаться и не высказать все самые интересные мысли по поводу такого обращения с незнакомым человеком, будет сложно. Однако Чонин подоспел как нельзя вовремя.
- Крис, может, успокоишься уже? – даже не участвуя в беседе, парень представлял, о чем она.
- Мне не понятно, почему ты таскаешь его за собой, если вы не встречаетесь, - высказался блондин. – Ты же помнишь, что случилось прошлый раз. Никто не виноват, это была подстава, но с тех пор существует правило…
- «Никаких чужаков», - послушно проговорил танцор, но затем добавил с уверенностью, - Кёнсу не доставит проблем, просто успокойся.
- Кем ты работаешь? – резко прозвучавший вопрос, заставил Кёнсу вздрогнуть.
- Сейчас никем.
- Сейчас? – Крис изогнул бровь в недоумении.
- Меня уволили из рекламного агентства, в котором я проработал в течение года.
- Ты уверен, что тебе не заплатили застройщики?.. – внимательно разглядывая парня, блондин прищурил глаза.
Исин чуть позади приложил руку к лицу.
- Что? – лицо Кёнсу вытянулось от удивления, парень перевел взгляд на Чонина, который только закатил глаза.
- Крис, успокойся, правда, - устало протянул танцор, подходя к режиссеру и кладя руку ему на плечи. – Ты же видишь, он вообще ничего не понимает. Мы встретились на улице случайно. Я практически ему жизнь спас. Эти идиоты бы не стали так рисковать, чтобы получить это место, да и я мог бы легко пройти мимо, так что Кёнсу точно ни при чем. Оставь его.
- Хм, - Крис задумчиво оглядел Кёнсу еще раз. – Точно?
Парень только отчаянно закивал головой, подтверждая сказанное Чонином и выражая крайнюю степень правдивости.
- Ну ладно, - улыбнулся блондин, протягивая руку для рукопожатия, - Тогда еще раз. Привет, меня зовут Крис Ву, и я владелец,режиссер и хореограф данного театра современного танца. Добро пожаловать.
- До Кёнсу, - ответно представился рекламист, медленно касаясь большой ладони. – Приятно познакомиться.
Крис зачем-то подмигнул ему, а затем ушел в направлении гримерок, оставляя Кёнсу, Чонина и Исина. Последний почти сразу последовал за режиссером, добродушно улыбаясь парням. Чонин тоже попытался ретироваться по делам, но был резко остановлен брюнетом, схватившим его за локоть и притянувшим рывком ближе к себе.
- Ты обязан рассказать мне, что тут творится, - прошипел Кёнсу, поднимая горящие глаза на Чонина.
- Эм… обязан? – скептически приподняв бровь, переспросил танцор.
- Я так понял, у вас проблемы, - сузив глаза, констатировал парень.
- Ну, есть такое, но это не совсем твое дело. Точнее, совсем не твое.
- Мое, потому что мне едва ли не угрожают.К тому же, вдруг я смогу помочь? – Кёнсу крепче сжал руку темноволосого танцора, у которого даже сердце забилось быстрее от такого напора.
- Ты? – опять скептический взгляд.
- Я, - твердо и безаппеляционно.
Чонин какое-то время смотрел на парня, обдумывая его слова. Взгляд танцора скользил по невысокому рекламисту, начиная с головы и до самых ног, а затем вернулся к его лицу и глазам, которые горели ярко и честно, уверенно если не в своих силах, то уж точно в желании. Танцор не был уверен в способностях Кёнсу, который был ему практически незнаком, однако что-то заставляло если не верить ему, то доверять точно. И Чонин только кивнул, мягко освобождая локоть от теплой, но крепкой ладони парня, а затем ушел к прибывшей труппе репетировать, думая на самом деле о том, что если так дальше и пойдет, им будет очень тяжело разойтись. Чонину, во всяком случае точно.
***
Как Кай объяснил Кёнсу, то была финальная репетиция. Крис оказался очень суеверным (да и на то были причины), поэтому последний прогон проводил за неделю до премьеры. А контрольный прогон в день премьеры. И контрольный прогон всегда так, словно это они сейчас ту самую премьеру и показывают. Так что до последнего дня никто не сможет даже примерно предположить, каким будет спектакль.
Сейчас молодому рекламисту удалось только по-отдельности ощутить завораживающую музыку, впечатляющее освещение и великолепные костюмы, ну и полюбоваться на отдельные части танцев, которые Крису казались не полными или не качественными. Еще ни разу труппа не прогоняла все сцены целиком или «почти полностью», поэтому даже додумать картину будущего спектакля было просто невозможно. Блондин отлично конспирировался, но как чувствовал Кёнсу – в той самой мере, которая не помешает им произвести фееричную премьеру.
Премьера, премьера, премьера. Все вокруг шелестело этим словом. И новые декорации, созданные в тандеме Чонин-Крис-Тао (как оказалось, у парня был отменный вкус и отличные идеи). И финальные указания, раздаваемые Крисом таким нескрываемо-волнующимся голосом, что даже сердце Кёнсу забилось быстрее от предвкушения.
Ввиду ограниченности бюджета, было решено направить последние деньги на печать билетов и рекламных листовок (пусть и в небольшом количестве), да на размещение информации в интернете, а вот уборку помещения сделать своими руками. День чистоты был назначен на среду, за почти два дня до премьеры в пятницу вечером.
Рекламные листовки, составленные совместно режиссером и каким-то небольшим агентством, удивили Кёнсу. В рамках их бюджета можно было сделать много лучше, если знать как. И бумагу покачественнее, и рисунок или хотя бы фотографию на первый план, и размер самого постера. Кёнсу миллион раз занимался подобным, так что имел понятие о тонкостях дела, но лезть с предложениями или критикой молодой человек не решился, считая, что таким образом вызовет новую волну раздражения у Криса, даже учитывая их внезапное перемирие. Блондин сказал, что объявления будут готовы в среду, а развешивать они будут их уже в четверг, поэтому и этот день оказался занят подготовкой.
***
Когда смолкли последние разговоры и были розданы самые последние мелкие указания, солнце давно скрылось за горизонтом. Кай попросил Тао отогнать его байк к дому, очень сильно удивив Кёнсу и тем, что черноволосый китаец жил недалеко от танцора, и тем, что в первый раз за то время, что они знакомы, никуда не торопился. Рекламист не связывал его поведения со своей последней просьбой, поэтому не меньше удивился, когда Чонин серьезным тоном позвал его прогуляться.
Сначала они долго шли в тишине по каким-то переулкам и просто мелким улицам, виляя в темноте позднего вечера и изредка ныряя в островки фонарного света, так редко попадавшегося им на пути.
Кай, видимо, знал, куда идти, потому что не сбавлял уверенного шага до того самого момента, как они вышли на набережную реки Хан. Это была единственная река Сеула, Кёнсу не сомневался, но в то же самое время район ему был вообще не знаком, а место, освещаемое лишь лунным светом и несколькими редкими фонарями, - и подавно. С двух сторон виднелись мосты, но какие именно парень так же не мог разобрать.
- Где мы? – тихо и немного взволнованно.
- Мы сейчас около моста Вонхё, район Мапхо, - равнодушно ответил Чонин, проходя к зоне отдыха, установленной для любителей прогулок по набережной, и садясь на скамью.
- О, - только и ответил парень, присаживаясь рядом и думая, что даже не представлял, как далеко находится от своего прежнего места жительства и работы.
- Собственно, театр располагается практически в районе Ёнсан, что делает его лакомым кусочком для перекупщиков недвижимости и застройщиков, - как ни в чем не бывало, без всякого вступления, начал танцор, глядя прямо перед собой. – А так как дела идут не очень, и Крис старательно отклоняет все предложения о продаже или аренде, то некоторые компании прибегают к не совсем честным методам убеждения. В основном срывают нам премьеры, подсылая шпионов под тем или иным видом, или посылают запросы на различные проверки в администрацию района, а порой и города.
- Неужто место такое злачное? – удивился Кёнсу, поднимая взгляд с трав на Чонина, но находя его все еще в той же самой позе.
На его сугубо личный взгляд, театр располагался в самом обычном, до странного даже, районе, без каких-либо стратегически важных объектов поблизости вроде музеев, домов премьер-министров, особенных ресторанов или даже торговых центров. Ровным счетом ничего примечательного.
- Вроде бы да. Оно достаточно близко, но и далеко от железнодорожной станции, почти на набережной и неподалеку, пусть и не рукой подать до них, масса достопримечательностей и чего-то там важного еще. Само по себе здание – национальное достояние, - Кай скривился. – И эта премьера – наш последний шанс.
- В смысле? Все настолько плохо? – обеспокоенно уточнил Кёнсу, тут же хмурясь.
- Мы получили предупреждение от администрации города, что если продолжим брать заемы в банках, медлить с оплатой налогов и не докажем в ближайшее время общественную значимость данного театра, то продажа здания и прилегающей территории будет принудительной. Само по себе здание не разрушат, но передадут какой-нибудь конторе и создадут в нем что-то более полезное, нежели театр.
Кёнсу даже не знал, что сказать, потому что любые слова не имели никакого веса. Невооруженным глазом было видно, как труппа во главе с режиссером беспокоились о благополучии театра, но выходов из ситуации было не так много, а чтобы придумать лучший, требовалось время для обдумывания и проработки плана, а возможно еще и уточнение деталей, но вряд ли подобные подробности известны Чонину.
- Чонин, а как ты оказался в этом театре? – Кёнсу уже давно мучился этим вопросом, поэтому посчитал, что сейчас самое время его задать, чтобы чуть перевести тему и отвлечь танцора и себя от грустных мыслей.
- Посетил однажды спектакль, - просто ответил Чонин, пусть и понимая, но не акцентируя внимание на сменившейся канве разговора. – Помнится, это была «Спящая красавица» в современной обработке. Мне так понравилось, что я не удержался и едва спектакль закончился, бросился искать Криса.
- Так интересно было? – пусть Кёнсу и видел частями будущую постановку, все равно не мог до конца поверить, что зрелище настолько завораживающее, что в один момент может притянуть и затянуть с концами.
- Невероятно, - как-то благоговейно даже выдохнул Чонин, садясь прямее и подтягивая ноги под себя словно йог, - Но Криса я тогда, конечно, не нашел. Точнее нашел, но тот был так занят со своим дедом, который в то время ещё был режиссером и директором, что явно не смог бы меня принять, если даже и захотел.
- Так тот спектакль ставил не Крис?
- Это был его совместный проект с дедом, однако как потом рассказал сам Крис – полностью его, потому что имя деда использовали лишь для привлечения прессы. Это был фурор. Газеты так долго писали о них... - Чонин ярко улыбнулся, вспоминая, но тут же посерьезнел. - В общем-то, спустя пару недель в основном из-за смерти старшего Ву.
- Дедушка Криса умер? – Кёнсу посмотрел перед собой, проговаривая фразу, но словно не до конца веря в ее значение.
- Да, умер и оставил ему театр. Тогда-то и началась черная полоса. И в то же самое время я оказался возле дверей «Воплощение» снова.
- У театра есть название? – удивился Кёнсу, потому что для него данное место всегда было Театром современного танца, как красовалось на простом щите возле парадных дверей, и ничем больше.
- Ну да, - Чонин удивился не меньше рекламиста, а потом в его голове что-то щелкнуло, и он понимающе посмотрел на парня, - А, там же вывеска другая. Из-за желающих навредить, ее пришлось снять. Мы вешаем ее только во время спектаклей, а то несколько раз ее портили, причем очень серьезно, а она для Криса как память о деде.
Чонин замолчал, отдаваясь воспоминаниям.
- Ты не договорил, как попал туда, Чонин, - напомнил ему Кёнсу спустя несколько минут.
- Точно, - танцор чуть приподнял уголки губ, но на этот раз улыбка была тяжелой и не затронула глаз, - Во время того балагана, что последовал за смертью старшего Ву, я вновь решил посетить театр и попроситься на прослушивание, но совершенно не знал, что творится за этими дверьми. Спасибо Крису, что отверг меня вполне мягко и дружелюбно даже.
- Э? – тут Кёнсу оказался ошарашен, - Он не принял тебя? И как ты?..
- Он тогда на меня даже не посмотрел. В итоге я приходил три раза в течение пяти месяцев. Во второй раз я так же просился на место костюмера, потому что вообще-то учился в колледже прикладных и изящных искусств и занимался как балетом, так и дизайном. Но и тут мне не повезло, потому что взяли какого-то выскочку с зарубежным дипломом, на проверку оказавшимся первым шпионом от застройщиков. Крис меня вообще принял лишь после того, как случайно увидел в клубе.
- В клубе?
- Да, - Чонин почесал затылок и неловко засмеялся, - Я тогда горе театральное заливать пошел вместе с Бэкхёном и остальными парнями из группы, а в итоге так напился, что танцевал прямо на столе, да еще с какими-то девчонками у шеста. Крис снял меня с него, наговорил всякого про юных алкоголиков и сказал явиться к нему на повторное прослушивание на следующий же день.
- Ты разве не танцевал для него раньше? – неуверенно уточнил рекламист, в уме же прикидывая, каково это – Чонин, танцующий практически стриптиз у шеста. Почувствовав приливший к щекам и ушам жар, Кёнсу тряхнул головой, отгоняя неправильные мысли.
- Танцевал, да только балет, - Чонин вновь посмеялся, ероша себе волосы и абсолютно не замечая терзаний соседа по скамейке. – А театр же современного танца, вот и надо было, оказывается, исполнить что-нибудь эдакое.
- И давно это все было? – немного прокашлявшись, вновь задал вопрос парень.
- Два года назад почти. Я участвовал в постановках, но не на главных ролях. Этот спектакль мой первый, как центрального персонажа. Крис сказал, что решил его ставить, как только услышал выбранный мной псевдоним, но сначала проверял меня и наращивал опыт. И писал сценарий, конечно.
- Боже, так это будет Снежная королева? – Кёнсу аж подпрыгнул, чем немало удивил танцора. – Никогда бы не догадался.
- Ну, мы вообще специально конспирацию наводим, но да, это она.
- Невероятно, - только и проговорил парень, - Столько всего в твоей жизни происходит каждый день, месяц за месяцем. Не удивительно, что я завидую.
- Не стоит завидовать так слепо, - покачал головой танцор, - На самом деле очень тяжело сохранять присутствие духа, когда почти каждый день происходит что-то… не слишком хорошее. Иной раз неделя или две идут спокойно, но потом по капле – новые и новые проблемы, которые из маленьких часто превращаются в гигантские.
- Ты про слухи?
- Нет, это не самое страшное. Слухи высосаны из пальца людьми, но наша постоянная публика их не пугается. Самое страшное – реальные проблемы, которые устраивают банки, если не вернуть заем вовремя, или администрация, когда мы не в состоянии платить даже ежемесячные налоги. И еще более ужасно, что с каждым месяцем привлечь новых посетителей все труднее и труднее. Это не совсем моя жизнь, но часть ее, что очень сложно. И я не включаю сюда ни группу, с которой мы тоже периодически выступаем, потому что Бэкхёну и Чондэ нужна практика для прослушиваний, да и живые записи необходимы, чтобы иметь больший вес; ни многочисленные работы, дабы иметь возможность за все платить, учитывая, что лично на себя я трачу копейки.
Кёнсу глубоко задумался и подтянул колени к груди, обхватывая их руками и кладя голову на бок. Глядя сейчас на Чонина, парень понимал, как ему на самом деле тяжело. Под гнетом ответственности за свои собственные решения, да за друзей, которым помогал, было видно, насколько ему трудно держаться.
- Как ты справляешься? – в итоге выдал рекламист, чем озадачил Чонина, привыкшего в их отношениях успокаивать, а не принимать участие. Парень кинул быстрый взгляд на Кёнсу, а потом задумался.
- Как-то, - спустя минуту он только пожал плечами, - Мне ведь правда нравится. Я добивался этого всего так долго, что, получив, больше не хочу терять. Меня, в общем-то, ничего не угнетает, но иногда становится страшно за будущее. Я боюсь потерять мечту.
- В смысле прекратить мечтать?
- Нет, в смысле потерять, что имею. Это все - моя мечта.
- Здорово, - улыбнулся Кёнсу, в который раз думая про себя, что встреча с Чонином для него воистину участие проведения.
Даже просто слушая этого парня, молодому рекламисту становилось и лучше, и теплее, и спокойнее. Его горестные и депрессивные мысли отходили на задний план, постепенно заменяемые сначала слабым, а потом и более сильным желанием встать на ноги и решить свои проблемы, перестать контролировать и упорядочивать, но просто жить и любить себя и то, чем занимаешься.
Кай вот точно любил, иначе бы давно сдался.
И Кёнсу нужно полюбить, чтобы, наконец, избавиться от груза, собственноручно взваленного на собственные плечи. На сердце. Помириться с родителями, вспомнить о друзьях и пройти путь так называемого очищения. Хорошенько отдохнуть, а потом уже вновь взяться за столь любимое когда-то дело. Ведь Кёнсу любил рекламу не меньше, чем Чонин – театр и танцы, просто неподвластные ему обстоятельства не должны были так повлиять на суждения парня. У Кая проблемы, возможно, в сотни раз более серьезные, но он не сдается. И не сдается не только потому что сильный сам по себе. Нет, у него есть поддержка: друзья и труппа, которые хотят благополучия театру не меньше него самого, а Кёнсу свою поддержку опять же собственноручно выбросил за дверь, как ненужную и мешающую.
***
- Слушай, а Сехуну тоже нравится Лухан? – с бухты-барахты, прямо возле парадной дома танцора, спросил Кёнсу, сам себе поражаясь.
Разговор вообще был ни о том, да и закончился достаточно давно. Всю дорогу домой парни молчали, глядя в разные стороны, в разные окна автобуса и идя с разной скоростью один впереди другого. Потому что все-таки они были очень разными в своей сути. И тут рекламисту приспичило задать крутящийся на языке вопрос, который вообще сложно воспринять иначе, как неадекватный.
- Почему ты спрашиваешь? И откуда ты вообще знаешь Сехуна? – Чонин не скрывал своего удивления, между тем открывая входную дверь.
- Я видел его в первый день, - Кёнсу еще сильнее смутился своего порыва, - Я спал на диванчике, но меня разбудила возня, и я услышал, как Лухан сказал ему, что у них ничего не выйдет.
- Сехун вечно хочет то, чего получить не может, - вздохнул танцор. – Лухан по уши влюблен в Минсока и никогда не позволит себе даже подумать о чем-то не касающемся его. Причем Минсок в принципе спокойно относится к его одержимости, и никогда не показывает подобных ему стремлений. Правда я почему-то уверен, что он влюблен в Лухана не менее, просто поступает проще.
- Мне показалось, что Минсок влюблен в Лухана ничуть не меньше… - серьезно сказал Кёнсу, вспоминая парочку.
- Значит, так оно и есть, - просто пожал плечами Чонин. – Со стороны виднее. Я ведь знаю их дольше, видел, как все начиналось, так что мне трудно сказать что-то точное.
- Со стороны видно, - подтвердил рекламист, - Что они прямо источают энергию счастья и любви. Не думаю, что их отношения идеальны, но явно приближены к эталону. Во всяком случае, к моему.
- У тебя есть даже эталон отношений? Романтический план, наверное, тоже имелся? – усмехнулся Чонин, поворачиваясь к Кёнсу лицом посреди лифта, поднимающего их на нужный этаж.
- Б-был, - неуверенно проговорил парень, пугаясь взгляда танцора, такого глубокого и «я-знаю-все-твои-тайные-желания».
Но Чонин больше ничего не сказал до самой квартиры, довольно быстро расправившись с ужином и подготовкой ко сну, а затем просто отвернулся от рекламиста, молча отдаваясь усталости, тем самым оставляя в душе Кёнсу несколько царапин.
@темы: OTP, Слэш(яой), By SimusiK, EXO, BaekYeol, KaiSoo, LuMin, Another life, Fanfiction
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
пятница, 20 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
Они шикарные, выступление просто невероятное, как и сегодняшнее на М.Коре.
@темы: B2ST, BEAST, Любимое, Yong Jun Hyung, Yang Yo Seob, Jang Hyun Seung, Son Dong Woon, Yoon Doo Joon, Lee Gi Kwang, comeback~, Видео
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Кем мне завтра быть - только мне решать...
1. Тупые фанючки, выпейте яду\выйдите в окно\убейтесь аб стену - на выбор. Слоган сегодняшнего дня.
Меня убивают тупые догадки или предположения, попытки разнести новость и опровергнуть ее.
2. За любовь не извиняются. Зря ты, Тэён, будь сильной. Так только больше говна полилось.
А ты, Бэк молчи в тряпочку, и даже не пытайся, а то я тут читала попытки призвать милого Бэкки к ответу.
3. СМ не управляет миром, мы не в Матрице. Они не могут контролировать все.
И фотки не появились раньше, потому что они же не дебилы, чтобы сразу так палиться.
Платили журналу, возможно, пока считали нужным. Или просто журнал собирал достаточно доказательств.
Чунхена с Харой тоже спустя два месяца запалили. И ничего.
4. ЧанБэки вообще существуют только как дружба, крепкая такая, мужская. Но они не трахаются.
Они существуют, как существуют ЛуМины, ТаоРисы, но не существуют какие-либо другие пейринги из возможных, где парни НЕ ДРУЗЬЯ по жизни.
(для справки, в большом коллективе, собранном специально, это нормально, что не все закадычные)
Верить в фансервис это вообще наивный малолетний бред. Это игра на фанаточек тупых.
И как так вообще вышло, что мир считает, что в к-попе сплошняком геи? Я рыдаю тут, радугой.
5. Тем 200.000 просто АМИНЬ и скатертью дорожка. Я не экзотик, но ебать охуеваю от таких фанатов...
Меня убивают тупые догадки или предположения, попытки разнести новость и опровергнуть ее.
2. За любовь не извиняются. Зря ты, Тэён, будь сильной. Так только больше говна полилось.
А ты, Бэк молчи в тряпочку, и даже не пытайся, а то я тут читала попытки призвать милого Бэкки к ответу.
3. СМ не управляет миром, мы не в Матрице. Они не могут контролировать все.
И фотки не появились раньше, потому что они же не дебилы, чтобы сразу так палиться.
Платили журналу, возможно, пока считали нужным. Или просто журнал собирал достаточно доказательств.
Чунхена с Харой тоже спустя два месяца запалили. И ничего.
4. ЧанБэки вообще существуют только как дружба, крепкая такая, мужская. Но они не трахаются.
Они существуют, как существуют ЛуМины, ТаоРисы, но не существуют какие-либо другие пейринги из возможных, где парни НЕ ДРУЗЬЯ по жизни.
(для справки, в большом коллективе, собранном специально, это нормально, что не все закадычные)
Верить в фансервис это вообще наивный малолетний бред. Это игра на фанаточек тупых.
И как так вообще вышло, что мир считает, что в к-попе сплошняком геи? Я рыдаю тут, радугой.
5. Тем 200.000 просто АМИНЬ и скатертью дорожка. Я не экзотик, но ебать охуеваю от таких фанатов...
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (20)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
среда, 18 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (7)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
понедельник, 16 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
По поводу клипа:
Зря я боялась, он охуенный, опять со всякими подтекстами и крутыми штуками.
Вот что значит - сменить режиссера. Все совершенно по-другому. Красиво, четко и ничего лишнего.
И хореография классная, поживее чем обычно. Молодцы парни в этот раз.
Препиксы канешн молодцы, но видать изжили себя как хореографы для Бистят.
По поводу альбома:
То что я успела послушать, меня явно не впечатлило сильно, но было неплохо.
В альбоме поддерживается звездно-космическая идея в звучании песен. Во всяком, мне так усиленно кажется.
Гуд лак - шикарная песня. Баллада с конца тоже классная. Хистори ничаво, а Сэд муви странно слушать.
По поводу всего прочего:
Я капец жду выступлений на передачах, это ж прям до дрожи!
Так хочется узреть мальчиков во всей красе, а не просто клипе. Ух.
Хэйтерс гонна хэйт, а мы будем спокойно курить бистобамбук и подпевать бистопесням.
Кстати штука с Тайной вечерией просто доставляет. И красивый Есоб, и красивый Дуджун.
И рэп Чунхена как всегда крут, а уж пианино на заднем плане и подавно.
Даже Хенсын в клипе не раздражает О_о Это редкость xDD
Просто нон-стоп смотреть, нон-стоп *О*
Зря я боялась, он охуенный, опять со всякими подтекстами и крутыми штуками.
Вот что значит - сменить режиссера. Все совершенно по-другому. Красиво, четко и ничего лишнего.
И хореография классная, поживее чем обычно. Молодцы парни в этот раз.
Препиксы канешн молодцы, но видать изжили себя как хореографы для Бистят.
По поводу альбома:
То что я успела послушать, меня явно не впечатлило сильно, но было неплохо.
В альбоме поддерживается звездно-космическая идея в звучании песен. Во всяком, мне так усиленно кажется.
Гуд лак - шикарная песня. Баллада с конца тоже классная. Хистори ничаво, а Сэд муви странно слушать.
По поводу всего прочего:
Я капец жду выступлений на передачах, это ж прям до дрожи!
Так хочется узреть мальчиков во всей красе, а не просто клипе. Ух.
Хэйтерс гонна хэйт, а мы будем спокойно курить бистобамбук и подпевать бистопесням.
Кстати штука с Тайной вечерией просто доставляет. И красивый Есоб, и красивый Дуджун.
И рэп Чунхена как всегда крут, а уж пианино на заднем плане и подавно.
Даже Хенсын в клипе не раздражает О_о Это редкость xDD
Просто нон-стоп смотреть, нон-стоп *О*
@темы: B2ST, BEAST, Любимое, Ура!, Yong Jun Hyung, Yang Yo Seob, Jang Hyun Seung, Son Dong Woon, Yoon Doo Joon, Мои рейтинги~, Lee Gi Kwang, comeback~, Видео
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (7)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
суббота, 14 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (8)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Кем мне завтра быть - только мне решать...
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Кем мне завтра быть - только мне решать...
Три главы. Ну, тут есть экшен, но несколько другого рода xD
Опять я по ходу нашла себе ангстовый кайсушный инглафик *О*
Боже, надеюсь он такой же крутой, как постер. Обожаю экшен.
Опять я по ходу нашла себе ангстовый кайсушный инглафик *О*
Боже, надеюсь он такой же крутой, как постер. Обожаю экшен.
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
пятница, 13 июня 2014
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (7)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Кем мне завтра быть - только мне решать...
BEAST:
Оттуда нет возврата (Чунхён\Хёнсын, Дуджун\Ёсоб)
"На острие" (Чунхён\Хёнсын, side Дуджун\Ёсоб)
Обреченные (Чунхён\Хёнсын)
Step Up (B2ST+U-kiss кроссовер)
Глава 14; Глава 15; Глава 16; Глава 17;
EXO:
Не то, чем кажется (Крис\Чунмён)
Часть 5; Часть 6; Часть 7; Часть 8; ...
Another life (Чонин\Кёнсу)
Глава 5; Глава 6; Глава 7; Глава 8; ...
Diabolik (Чанёль\Бэкхён)
Свет далекой звезды (Лухан\Минсок)
@темы: B2ST, BEAST, U-kiss, By SimusiK, EXO, Fanfiction, K-pop
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
суббота, 07 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
Название: Не то, чем кажется.
Автор: SimusiK
Фэндом: EXO - K/M
Пэйринг или персонажи: Крис (Ву Ифань)\Чунмён (Сухо)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, школьное AU
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Автор: SimusiK
Фэндом: EXO - K/M
Пэйринг или персонажи: Крис (Ву Ифань)\Чунмён (Сухо)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, школьное AU
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Дисклаймер: не принадлежат, не извлекаю, не претендую.
Статус: В ПРОЦЕССЕ
Описание:
Они заключили сделку: денежная помощь Чунмена в обмен на время Ифаня.
Ни один из них не имеет желания общаться с другим, но так ли все просто?
Часть 4.
читать дальшеРабочие смены Ифаня по будням давали возможность отмазаться от встреч с друзьями, а по выходным – от посещения балагана, который он, по несчастливой случайности, называл домом. Устало вздохнув, блондин продолжил вытирать грязной тряпкой длинный пластиковый стол в забегаловке, продававший в основном рамен и чачжанмён, куда чаще всего приходили студенты и бедняки. Единственным весомым преимуществом в ней по сравнению с хорошими кафешками и даже ресторанами, куда парня взяли бы без проблем, особенно по критериям презентабельной внешности, было местонахождение и эта самая беднота. Ни один идиот из его частной школы не попрется в такое место, чтобы перекусить.
Только подумав об этом и порадовавшись возможности хотя бы на работе чувствовать себя расслабленно и не беспокоиться о поддержании имиджа, Ифань воодушевленно поднял поднос с грязной посудой и обернулся в сторону прилавка, у которого тут же был замечен посетитель в такой же как и у него школьной форме – темно-зеленого цвета с темно-серыми бортами пиджака и полосами такого же цвета на брюках.
Ифаня бросило в пот, с места он сдвинуться не мог, однако лихорадочно обдумывал, что же ему делать и куда бежать и где прятаться.
Однако едва парень у кассы чуть повернулся, блондина отпустил страх, но накатила злоба, раздражение и даже немного обида и стыд. Ким Чунмён.
Пока парень разбирался с заказом, Крис на всех парах подскочил к нему, откидывая на металлический столик поднос с посудой и тряпку и создавая тем самым грохот, тут же привлекший внимание не только юноши у прилавка, но и остальных немногочисленных в этот час посетителей кафешки. Схватив невысокого брюнета за локоть, Ифань, не обращая внимания ни на его, ни на хозяйки удивленные взгляды, оттащил старосту в сторону и практически прошипел ему на ухо:
- Что ты здесь делаешь?
Чунмён напрягся от ощущения дыхания на своей шее и ухе, а затем медленно поднял глаза на Ифаня и с недоумением вгляделся в его лицо.
- О, - протянул он, видимо, удивляясь, как умудрился по невнимательности забрести в кафе, в котором работал Крис.
- Я задал вопрос, - настойчиво повторил блондин.
- А я не могу захотеть поесть? – ощетинился староста.
- Ты прекрасно знаешь, что я тут работаю! Какого черта? – блондин старался говорить шепотом, но то и дело срывался на более громкие выпады, вновь и вновь привлекая внимание хозяйки и нескольких разномастных посетителей.
- Я все равно не вижу причин, по которым не могу поесть именно тут, - Чунмён пожал плечами, делая шаг в сторону кассы и выразительно косясь на ладонь Ифаня, продолжающую сильно сжимать его руку.
- Допустим, - быстро согласился Ифань, но держать парня не перестал, - Логично, причин нет. А школьная форма на тебе почему? Сегодня воскресенье.
- А вот это уже не твое дело, - резко выпалил староста, все-таки вырывая свою руку из захвата блондина. – Похоже, я действительно зря зашел именно сюда. Впредь буду внимательнее.
Чунмён резко отвернулся от Ифаня, вежливо отменил заказ, поклонился хозяйке забегаловки и стремительно покинул помещение. Крис удивленно смотрел ему в след и не мог понять странного поведения. Обратив внимание на выражение лица женщины, ее взгляд, обращенный к нему, юноша поежился от неприкрытого интереса этой старой сплетницы.
- Ты его знаешь? – проскрипела она годами прокуриваемым голосом. – Вы друзья? Он из частной школы Ёрин, верно?
Крис не представляя даже, как ответить ей, не дав тем самым возможности затем выдать информацию всему кварталу или даже городу, но заметив уходящего посетителя, тут же подхватил тряпку и поднос и умчался убирать оставленную грязную посуду. А затем с абсолютно каменным лицом прошел мимо ухмыляющейся старухи на кухню ее мыть.
В течение процесса намыливания и смывания пены, Ифань продолжал думать о появлении Чунмена, его школьной форме в воскресенье и мысленно даже возвращался к обрывкам предыдущих их разговоров, подхватывая детали и фразы. К концу смены блондин уже был абсолютно уверен, что отношения в семье у Чунмёна не ладятся, а так же что ночевал парень далеко не дома. Он, конечно, понимал, что не единственный имел проблемы и трудности, но искренне верил в радужное существование такого, как Чунмён, потому что тот был и из обеспеченной семьи, и старостой, и отличником, и интересной личностью, пусть выяснилось это лишь на поверхностном уровне – парни мало общались.
Но Ифань до сих пор даже не задумывался о реальной причине участия Чунмена в сделке. В первый раз парень не посвятил его в детали, а потом блондин и думать об этом всем забыл. Брюнет сказал, что ему в мае исполняется восемнадцать, и что все станет проще. Интересно, что он имел в виду?
***
По окончанию смены, где-то в пятом часу вечера, Ифань блуждал по окрестностям забегаловки, в которой работал, дабы потянуть время и не возвращаться домой раньше семи. Была мысль сходить в парк или, например, в сауну, но пустые карманы до зарплаты заставляли парня гулять и гулять, по возможности не думая о нарастающем голоде. Он поел в обед, но прошло уже три часа, и постепенно хотелось перекусить все сильнее и сильнее.
Где-то неподалеку, как было известно Ифаню, должны были находиться тренировочные залы одного из крупных корейских звездных агентств. И как раз в нем обычно зависал Кай, как друзья называли парня после его решения стать звездой, готовясь дебютировать с какой-то новой штампованной мальчиковой группой. С таким папой, как у него, и эта, и любая другая блажь без проблем.
Набрав номер Чонина, Ифань в общем-то не надеялся даже на ответ, но ему повезло. Спустя пару гудков парень весьма весело ответил, приветствуя Криса.
- И тебе привет, - блондин усмехнулся. – Все еще на тренировке?
- Закончил уже, - проговорил парень сквозь шорох каких-то перекладываемых вещей. – А что?
- Да я поблизости оказался. Дай, думаю, позвоню. Не хочешь прогуляться, перекусить? – ровным голосом, но добродушно поинтересовался Ифань, однако надеясь не только на согласие парня, но и питание за его счет.
- О, можно! – голос Кая был радостным и предвкушающим, - Я жутко голодный.
- Тогда я жду тебя возле входа.
- Скоро буду, - ответил Чонин и отключился.
Ифань принялся ждать, радуясь, что остаток вечера проведет в компании друга, да и всем сердцем желая, что задержится с ним подольше. Наворачивая круги возле ворот, блондин в какой-то момент уловил знакомую форму в дверях агентства, уже успел удивиться, чего это Чонин ходит в ней в выходной, однако впал в ступор, узнавая в вышедшем из здания парне все того же старосту. Еще сильнее блондин удивился, когда Чунмёна нагнал его, собственно, друг и что-то с улыбкой рассказал, затем помахал рукой и быстрым шагом направился в сторону ошарашенного Криса.
Чунмён, глядя в след Чонину, поднял глаза чуть выше и безразлично уставился на ошарашенного Ифаня, не торопясь двигаться куда-либо. Казалось, парня, однозначно узнавшего своего подельника, абсолютно не волновало, что его секрет, в общем-то, раскрыт. Он только приподнял одну бровь, давая понять Крису, что тот таращится на старосту чрезвычайно и неуместно долго.
- Приветик! – с энтузиазмом проговорил Чонин, подойдя ближе к блондину, - Не устал ждать?
- Э… - промычал Крис, стараясь прийти в себя и медленно отводя взгляд от Чунмёна, чтобы посмотреть уже, наконец, на друга, - Н-нет, совсем нет.
- Ты чего? – брюнет удивился его странному поведению.
- Тот парень, - мотнул головой Крис в сторону Чунмёа, всеми силами стараясь поддержать безразличный вид и напустить соответствующую ситуации маску, - Знаешь его?
Чонин поглядел в направлении, указанном другом.
- Сухо-то? – переспросил Чонин, а Крис лишь пожал плечами, в мыслях удивляясь наличию у старосты псевдонима, - Мы вместе с ним трейни в этом агентстве. Он вроде как учится в нашей школе, но я никогда его раньше не видел. А сегодня вдруг пришел в форме.
«Или не замечал, как и все», - подумал про себя Ифань.
- Он староста моего класса, - раскрыл правду блондин, однако тут же жалея об этом.
- А чего ты так заинтересовался? – вдруг спросил Чонин, приподнимая одну бровь.
- Просто, - ничего не выражающим тоном ответил Крис. – Никогда не думал, что такой как он может мечтать стать звездой. Он что-то вроде серой мышки в классе.
- Ааа, - протянул Чонин, - Возможно, именно поэтому и хочет. Да и так-то он вполне талантливый. Хорошо играет и поет. Неплохо танцует. У него есть шанс дебютировать в течение ближайшего времени: отец говорил, что агентство открывает новую группу. Как и я, Сухо один из кандидатов на утверждение в состав.
- Ясно, - бросил Крис, с головой уходя в свои мысли, касающиеся новой информации о Чунмёне.
Оставшийся вечер Чонин и Крис провели в рассеянных разговорах о незначительных мелочах или учебе, молчаливом поедании пищи и поглядывании в окно или на часы в ожидании подходящего времени для расставания. Даже не желавший возвращаться домой Ифань был рад, когда Чонин, наконец, предложил свернуть беседу и отменить прогулку, ссылаясь на срочные дела и охватившую его усталость после тренировки. Предлог был понятен и вполне обоснован, поэтому блондин возражать не стал бы, даже имей он такое желание.
По пути к дому Ифань все ещё думал о Чунмёне и своих открытиях. Они не были неприятными, каким-то грязными тайнами или чем-то в таком духе, просто новые факты о его знакомом, заплатившем за возможность посещать репетиции в агентстве постороннему человеку. Ифаня и поражала подобная настойчивость и решительность относительно стремлений, и выводила из себя одновременно. Но причина раздражения ему, однако, ясна не была, и он, как и всегда в своей жизни, не стремился заниматься рефлексией. Ифаню было проще скинуть «вину» на другого человека, на обстоятельства и на еще что-нибудь, главное не задумываться, потому что иначе можно случайно в центре проблемы и себя обнаружить.
Пройдя по коридору, отпихивая по пути раскиданную уличную одежду и обувь младшего брата и сестры, Крис с отвращением обнаружил пятерых членов своей семьи в небольшой гостиной, играющих в какую-то очередную глупую настольную игру, состоящую из крашеных деревянных брусков, сложенных в башенку. Деревянный журнальный столик едва не трещал под весом наставленных на него локтей и ног увлеченных игроков.
- Здравствуй, Фань, - пропищала самая младшая девочка, с удовольствием наблюдая, как конструкция из брусков рушится из-за ее неудачной попытки вытащить один из них.
- Почему так поздно? – стараясь звучать строже, проговорил его отец, мужчина средних лет с каштановыми волосами, разбавленными залысинами и сединой, но такой же высокий и стройный, как и сам Ифань.
- С другом гулял, - вешая пальто в шкаф, сухо ответил блондин.
- Есть будешь? – заботливо, как и положено матери, спросила женщина с младенцем на руках.
- Я поел, - не менее холодно, даже не посмотрев на нее, сказал Крис и прошел по коридору в сторону своей комнаты.
Едва попав в комфортную зону, парень закрыл дверь на защелку и завалился на небольшую деревянную кровать, которую использовал еще будучи совсем ребенком. Ифань, да и родители его, все время удивлялись, что она все еще вполне оптимальна, учитывая вымахавшего в рост блондина. Ну и, соответственно, зачем выбрасывать вещь, коли служит исправно и пререканий не вызывает?
В этом они все и были. И это злило парня больше всего на свете. Конечно, ему не нужна была новая версия Айфона каждый год или брендовые шмотки из новых коллекций, но Ифань искренне считал, что его родители могли бы уделить больше внимания его потребностям, коль скоро он уже не младшеклассник. Складывалось впечатление, что они либо не придают значения важности некоторых покупок, либо просто не считают нужным напрягаться. И Крис считал, что второе, потому что у них в доме имелась миллион и одна вещь, которые давно следовало бы заменить или починить хотя бы, но родственники неизменно собирались по вечерам в гостиной и играли в игры, когда как днем работали и занимались готовкой, уборкой или стиркой. Кому что.
Ифань искренне удивлялся матери, которая, зная об их небольшом достатке, продолжала рожать ему сестер и братьев нон-стоп. И каждый раз это такое событие, словно долгожданного первенца на свет произвели. И ведь Крис любил своих младших, да и родителей тоже, но их мотивация ему была неясна. Ведь дети не получали ничего нового порой даже по праздникам. Некоторые игрушки и вещи еще Крис использовал годовалым малышом, а некоторые имели историю задолго до появления парня на свет.
Ифань не ревновал, но жалел. Ему было обидно, конечно, и из-за себя, но будучи уже вполне взрослым и самостоятельным, в отличие от сестры и братьев, парень мог пойти и подзаработать на нужную обновку, если на очередную просьбу отец опять лишь вскинет брови, а мать сделает вид, что не слышит.
Впрочем, Ифань уже очень давно ничего не просит.
И единственные новые вещи у младших появляются тоже только из-за него в основном на дни рождения и на новый год, ведь большего парень все равно позволить себе не может: итак приходится заранее откладывать.
И ведь если бы дело было в отсутствии денег!
Крис отлично знал, что семейный счет его родителей вполне мог позволить себе некоторые траты в области развлечений или тех же обновок. Однако принципиальные по своей натуре, они никогда не позволяли себе лишнего, как подобные вещи назывались в кругу семьи. Лишними были новые туфельки для 9-летней Сяофэн, потому что оставшиеся после соседской дочери не совсем старенькие еще вполне годные. Лишними были недорогие машинки или конструктор, который так нравились 5-летнему Линю, подолгу рассматривающему красочные коробки в витрине детского магазина, потому что «лом», как называл содержимое детского ящика в его комнате Ифань, был вполне еще пригоден. И так всегда и во всем.
Новый член их семьи, четырехмесячный Лэйтэ, тоже довольствовался лишь обносками старших детей, за исключением разве что детского питания и подгузников, которые никак нельзя было использовать повторно, что, как считал Ифань, безмерно расстраивало его мать и отца.
Сначала Ифань думал, что родители таким образом учили его и других детей терпению, но потом стало ясно, что это был обычная скупость. В первом случае, они хотя бы изредка, но получали награду за свои старания. Но нет. Ни награды, ни реакции на просьбы о реально нужных вещах. Молчание и отстраненность, когда дело касалось денег.
Крис вздохнул и снова сел, оценивая творившийся в комнате… порядок, настойчиво прививаемый родителями с детства как ему, так и остальным детям. Внезапно захотелось крушить и ломать, переворачивать все с ног на голову. Устроить бардак, раскидать вещи, свалить со стола книги, сдернуть белье с кровати, вместе с простыней и подушкой. И все это растоптать. Испачкать. Разорвать, чтобы родителям пришлось поменять старый постельный комплект, служивший еще его бабушке; пришлось выбросить и заменить старый письменный стол и стул, который отец притащил с какой-то барахолки, а мать потом долго отмывала от налипших жвачек и грязи. Да все в этой комнате на самом деле никогда не принадлежало лично Ифаню, кроме нескольких полок в шкафу, аккуратно заставленных коробками, в которых хранились купленные на заработанные им самим деньги вещи для «статуса».
И Ифань уже подскочил на ноги, порываясь скинуть с письменного стола учебники, тетради и лампу (довоенного образца) одним движением крупной ладони, когда в дверь постучали. Подобные порывы у юноши случались и раньше, так что он точно знал, как с ними бороться.
- Заходи, - прождав добрых пару минут до частичного успокоения, холодно произнес парень.
Блондин и не сомневался, что увидит на пороге мать, которая, оглянув своего старшего сына с головы до ног, тут же разрушила его хрупкое хладнокровие.
- Нам с отцом во вторник необходимо уехать по делам, - констатировала она, пусть и мягким тоном. – Ты будешь сидеть с малышами.
Она сказала это и ушла. Без уточнения, может ли Крис. Без уточнения, хочет ли он. Без уточнения, «как прошел твой день» хотя бы. Просто без уточнения. Для эгоизма его родителей не существовало понятие «не могу», когда дело касалось их планов. Работа ли, дела ли, учеба ли, друзья ли – ничего не важно, если им «необходимо». Все можно отменить для них, но в ответ они никогда не делали ничего для тебя. Так жил Ифань всю свою жизнь. И сейчас он даже не был в состоянии возмущаться, потому что бессмысленно. Он, конечно, мог взбунтоваться и не прийти домой, сорвать планы родителей, их срочные или не очень дела, но проблема заключалась в том, что парень не был до конца уверен, что родители не оставят тогда двух детей и грудного малыша вообще одних. При всех своих недостатках, Ифань был заботливым и ответственным, когда дело касалось младших.
Но в жизни Ифаня теперь существовала еще одна проблема, и имя ей было – Ким Чунмён.
Выбери родители любой другой день, блондин, скорее всего, просто принял бы ситуацию как данность, но учитывая обстоятельства, связывающие его со старостой, их договор, он не мог придумать достойный выход. Попросить Чунмёна о «выходном»? Но они итак гуляют только два дня, которые парню нужны просто позарез, как он говорил, а теперь еще и понятно для чего. Скорее всего, Чунмён просто не согласится. Взять его сюда?.. НЕТ-НЕТ-НЕТ. Он итак слишком много знает об Ифане, а посещение его дома расскажет старосте недостающую часть. Не стоит так рисковать, тем более ради неясных целей, откровенно воняющих несвойственным ему благородством.
Крис уловил себя на мысли, что постоянное раздражение его теперь уже неотъемлемое и вполне перманентное состояние. Что не день, то новые сюрпризы. Мир словно проверяет его на прочность, подсовывая очередные испытания одно за другим, а решения ситуации даже не предвидится.
Тем более, Чунмён тоже видел Ифаня возле агентства, так что в курсе, что блондин знает о нем достаточно, чтобы сопоставить факты и принять во внимание детали. А значит, даже их очередная встреча будет неловкой, а за ней обязательно последует и разговор. И этого разговора Ифань боялся, потому что до сих пор толком и не приложив усилий, чтобы разобраться в характере старосты, юноша искренне считал Чунмёна способным попросить деньги назад ввиду невыполнения условия договора или попросту из-за нежелания раскрываться перед таким лгуном, как он. Брюнет же сам сказал, что связал себя с Ифанем от безысходности и откровенной скуки, а значит в любой момент может решить, что одиночество лучше.
@темы: OTP, Kris, Слэш(яой), By SimusiK, EXO, Suho, JoonMyun, KrisHo, 2Lead, Fanfiction
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (9)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
пятница, 06 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
Какой секс вы выберете?
Романтику, обернутую в заботу, нежность, аккуратность, участие и сладкую любовь.
Неторопливый секс, полный обожания, ласки, осторожности и тягучести ощущений.
Или...
Безудержную страсть, полную укусов, отчаянных поцелуев и краснеющих засосов.
Сумасшедший секс, выбивающий дыхание и отнимающий возможность понимать, оставляя лишь желание.
И если можно - обоснуйте личным отношением в комментах.
Романтику, обернутую в заботу, нежность, аккуратность, участие и сладкую любовь.
Неторопливый секс, полный обожания, ласки, осторожности и тягучести ощущений.
Или...
Безудержную страсть, полную укусов, отчаянных поцелуев и краснеющих засосов.
Сумасшедший секс, выбивающий дыхание и отнимающий возможность понимать, оставляя лишь желание.
И если можно - обоснуйте личным отношением в комментах.
Вопрос: Так что же?
| 1. романтику | 6 | (28.57%) | |
| 2. страсть | 15 | (71.43%) | |
| Всего: | 21 | ||
@темы: Вопросы
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Кем мне завтра быть - только мне решать...
Если честно, у той, старой Усаги, был характер.
А теперь только кукольная внешность и большиесиськи глаза.
Она выглядит дурой больше, чем предыдущая. Но тут дело именно в отсутствии мозга как элемента.
Рисовка странная, не очень законченная, что ли...
Девочки-воины как-то милее, что ли...
Но я все равно жду *О*
А теперь только кукольная внешность и большие
Она выглядит дурой больше, чем предыдущая. Но тут дело именно в отсутствии мозга как элемента.
Рисовка странная, не очень законченная, что ли...
Девочки-воины как-то милее, что ли...
Но я все равно жду *О*
@темы: Любимое, Ура!, Мысли вслух~, Мои рейтинги~, JAP, Видео, Sailormoon
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (10)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
среда, 04 июня 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
Вчера прочитала неплохой омегаверс по ЧунСынам.
Мой первый фик по этой паре за долгие месяцы. ДОЛГИЕ МЕСЯЦЫ.
Но поиски чего-то еще не удались. Пусто, ничего более-менее приличного.
Авторы, которые еще пишут по ним мне знакомы, но далеко не любимы.
Фиков по Бистам всего 50 страниц вместе с гетом и овердохуя кроссоверов.
Почти в каждом кроссовере замешаны ЕХО. Обычно ЧанБэки.
А я хочу как раньше, только по Бистам. Такого нет.
В поиске на верху только мои, считай, фики. Или сборники драбблов.
Короче, я расстроен. Так хочется ЧунСынов Тт И ДуСобов. ЭЭЭЭХ.
Мой первый фик по этой паре за долгие месяцы. ДОЛГИЕ МЕСЯЦЫ.
Но поиски чего-то еще не удались. Пусто, ничего более-менее приличного.
Авторы, которые еще пишут по ним мне знакомы, но далеко не любимы.
Фиков по Бистам всего 50 страниц вместе с гетом и овердохуя кроссоверов.
Почти в каждом кроссовере замешаны ЕХО. Обычно ЧанБэки.
А я хочу как раньше, только по Бистам. Такого нет.
В поиске на верху только мои, считай, фики. Или сборники драбблов.
Короче, я расстроен. Так хочется ЧунСынов Тт И ДуСобов. ЭЭЭЭХ.
@темы: Пичаль, Мысли вслух~, JunSeung
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
суббота, 31 мая 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
понедельник, 26 мая 2014
Кем мне завтра быть - только мне решать...
С квартирой не срослось, все так хуево, что я хочу мыло и веревку.
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Не боюсь, не стыжусь, не меняюсь...
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
631 Мысли вслух~
-
624 Любимое
-
291 BEAST
-
265 B2ST
-
241 Обо мне
-
234 Видео
-
228 KOR
-
197 Пичаль
-
173 Yong Jun Hyung
-
172 Красота~
-
168 Yang Yo Seob
-
167 K-pop
-
148 Jang Hyun Seung
-
130 Слэш(яой)
-
127 Fanfiction
-
118 LOL
-
118 Няшки~
-
117 Yoon Doo Joon
-
113 Ура!
- Список заголовков
Главное меню